Управления народного просвещения. Честно говоря, чисто внешне оно больше подходило какому-нибудь гестапо, со всеми этими горгульями и колоннами, чем месту, где руководят образовательным процессом. Мысленно перекрестившись, я бодро и уверенно взбежал по высоченным ступеням крыльца и взялся за дверную ручку.
* * *
В Управлении народного просвещения царили бедлам, дурдом, ад, жупел и Содом с Гоморрой сразу. Впрочем, как и везде в государственном образовании. Тут ничего нового.
Мимо бегали какие-то тетки с кипами бумаг, другие тетки вдвоем орали в телефонную трубку на вахте про проверку из Гомеля. Дядьки в не первой свежести спецовках зачем-то носили туда-сюда по коридору стремянку, у окна на подоконнике рыдал в голос толстый мужик в пиджаке, худая девица разговаривала по мобильнику, прижав его плечом к уху и жестикулировала обеими руками со страшной силой, как будто далекий собеседник мог это увидеть. На верхних этажах что-то сверлили, при этом побелка сыпалась с потолка, и уборщица в замызганном халате, но с отличным макияжем, матерясь одними губами, орудовала ведром и тряпкой, пытаясь в режиме реального времени убрать с пола следы ремонта. Два подростка со скучным видом при помощи ключей от квартиры пытались отковырять наличники у дверей с надписью «Приемная начальника Управления».
Красота! Как домой вернулся, честное слово! Наличник отвалился ровно в тот момент, когда из той самой приемной раздался дикий рев, полный горечи и отчаяния:
— НУ, ГДЕ Я ВАМ НАЙДУ СЕЙЧАС ИСТОРИКА, ИНГРИДА КЛАУСОВНА?!! НУ, ЧТО Я МОГУ СДЕЛАТЬ⁈
Сначала я подумал, что там засел еще один дракон, а потом — что это мой шанс. Если хотите — судьба, Божий промысел, воплощение теории знаков. Поэтому я выхватил из рук у обалдевших подростков кусок наличника, ударом кулака вбил его на место и вошел в приемную. Дверь в кабинет начальника оказалась открыта, секретаря на месте не было.
— … я ведь не Господь Бог! С другой планеты мне вам учителя выписать, что ли? — закончил свою тираду седой, элегантно одетый усатый мужчина, совсем не похожий на дракона. — Ищите временные варианты, замены ставьте… В конце концов, до конца лета, может быть, кто-то еще найдется.
— Валентин Александрович, я всё понимаю, но у меня двадцать пять часов повисли в воздухе! — всплеснула руками коротко стриженая, крепкая, невысокая женщина в стильном деловом костюме сиреневого цвета. — Я директор школы, и мне нужно решить вопрос любым способом. И что вы предлагаете делать при отсутствии кадров? Ставить физруков заменять историю? Начнется учебный год, и мы с вами оба будем иметь бледный вид перед земским попечительским советом, но в первую очередь — я!
Сережки, прическа, очки в стилизованной под позолоту оправе, маникюр и все прочие аксессуары современной деловой женщины в принципе могли бы спрятать ее гномское происхождение, но, похоже, такой задачи и не стояло: никаких проблем с происхождением не имелось. Вряд ли бы она заняла пост директора школы, если бы тут имелись расовые предубеждения против гномов. Или — кхазадов, как они сами себя называли.
— Тук-тук, — сказал я, входя в кабинет — Доброго утра. Не надо ставить физруков заменять историю, это кощунство. Я как-то заменял физкультуру — получилось, честно говоря, не очень.
— Хуеморген! — от неожиданности переключилась на гномское наречие — шпракх Ингрида Клаусовна.- То есть — здра-а-авствуйте…
Я с трудом удавил ухмылку в самом ее зародыше. «Goeiemorgen» — это и есть «доброе утро», если по-русски.
— А вы, собственно, кто? — нахмурился усатый Валентин Александрович.
— Пепеляев. Учитель истории и обществоведения, — я даже каблуками щелкнул. — Демобилизовался, выписался из госпиталя — и к вам. То есть — сюда, в Вышемир. Домой.
— А! Вы — Серафимович! — лицо начальника Управления народного просвещения расплылось в широчайшей улыбке. — Помню-помню. Это вы до мобилизации в Гориводе работали, да? В сельской школе? Вас участковый подвозил по утрам, да-да, интересное дело… Но у вас ведь срок отработки закончился, служба в армии в зачет идет… Неужели — вернулись? Сами решили вернуться в школу? Даже не верится!
Ингрида Клаусовна, кажется, готова была его пристрелить. Если бы взглядом можно было убивать — в башке и в сердце у Валентина Александровича явно уже зияли бы две впечатляющие дырки. Конечно, он ведь как будто отговаривал возвращаться в школу материализовавшуюся как будто из воздуха ее последнюю надежду «не иметь бледный вид». На меня директор смотрела по-другому: как на рабочую скотинку, которую нужно приспособить к делу. Там, запрячь, взнуздать или навьючить — как получится.
— Да-да, все верно. Опыт работы есть, вернулся, в здравом уме и трезвой памяти, — кивнул я. — А я смотрю — у вас как раз вакансия под меня образовалась? Школа — городская? А то ведь таких добрых участковых можно и не найти больше, чтобы в Гориводу возили…
Горивода — в двадцати километрах. Про работу Гоши там я был в курсе, а про нюанс с транспортом — услышал только сейчас, но такой информацией грех было не воспользоваться. Бумажный вариант трудовой книжки тут у меня тоже имелся, и я его просмотрел заранее. Полтора года учительского труда в сельской школе — нормальное прикрытие для моего педстажа и опыта. Может, я такой талантливый? В принципе, вспоминая свои первые годы там, на Земле — я неплохо справлялся, только панибратствовал с пацанами излишне поначалу, а так — получалось хорошо, нечего скромничать.
— Имеется, имеется вакансия! И школа — городская! — шагнула вперед директор с самым решительным видом. — Нагрузка хорошая, кабинет только ваш будет, коллектив у нас замечательный, даже мужчины есть…
— Одна смена в день и только мои предметы. Никаких ДэПэ, эМПэ и тэ дэ, и тэ пэ. Ну, может, географию еще соглашусь, если большая нужда образуется. Но — никакого классного руководства, — сказал я. — На таких условиях — я весь ваш. Весь — в пределах рабочего времени, конечно.
— Вы только посмотрите, какая у нас ушлая молодежь подросла, Ингрида Клаусовна! — восхищенно хлопнул ладонью по столу начальник управления. — Видите — есть Бог на свете! Вам нужен был специалист — забирайте, пока я Лучиэнь Илидановне не позвонил, у нее там полставки обществознания пропадает…
— Этой галадримской штрихмадхен? Нет уж, позвольте! — мне казалось, она сейчас заорет «барук кхазад!», вынимет топор из-за спины и зарубит начальника к дьяволу, но нет — только очки поправила. — Мы обо всем договоримся, в конце концов, пора