заскорузлые деревянные миски и плеснула в них непонятного цвета похлебку. Меня передернуло, но борясь с брезгливостью, я взял затертую деревянную ложку и попробовал суп. На вкус он оказался намного приятнее, чем на вид. Кузнец и Тион вообще не обратили никакого внимания на сомнительную посуду и степень ее чистоты и уплетали похлебку вприкуску с вяленым мясом.
— А, что старая, — пробубнил с набитым ртом Каллин, — внучка-то твоя где?
— Так с охоты возвращается, — пролепетала бабка. — Скоро дома должна быть.
— С охоты? — Тион перестал хлебать и уставился на хозяйку. — Она у тебя воительница?
— Нет, что вы, — всплеснула бабка руками. — Травницы мы, корешки лечебные собираем, раз в полгода к нам приезжает купец и забирает товар, а нам взамен привозит все необходимое. Тем и живем, а внучка силки на зайцев проверяет. Вкусная похлебка? Вот… С зайчатинки она…
Изерниль достала с печи клокочущий закопченный чайник из потемневшего железа:
— Пейте чаек, на травках, сама собирала. Вся сила леса в них.
Хозяйка разлила чай по заскорузлым медным кружкам. Незнакомый, но манящий аромат трав сгладил отталкивающий вид посудин, и Тион отхлебнул первым.
— Хороший чай, — похвалил воин. — Что за коренья ты намешала? Поделись рецептом…
— А, что рецепт — дело нехитрое. Вот только травки эти кроме меня никто не сыщет, получается без надобности вам мой рецепт, — засмеялась старуха.
Чай приятно согревал и расслаблял тело. Кузнец пил уже вторую кружку, привалившись к стене. Его совсем развезло, и он готов был уснуть прямо за столом.
— Не спи, Каллин, нам еще лагерь разбивать надо, — проворчал Тион и позевнул.
— Зачем вам лагерь? — старуха подливала мне чай, но я его лишь пригубил. — Оставайтесь, переночуете здесь.
— Некогда нам чаи гонять, — возразил Каллин. — До темна мы еще миль пять проехать можем.
— А я бы остался, — сказал я и вопросительно посмотрел на Тиона, он как-то незаметно стал главным в нашей «экспедиции», он решал когда и куда идти, когда привал, когда обед. Даже Каллин сам того не заметил, как стал слушаться ассасина.
Тион наклонился и прошептал, пока старуха брякала посудой в другом углу дома:
— Не нравится мне здесь, неспокойно у меня на душе…
— Ты что? — шепотом хмыкнул Каллин. — Старухи с девкой испугался?
За окном завыл волк. Протяжный вой холодил кровь.
— Внученька моя идет! — встрепенулась бабка. — Черный бес ее встречает.
— Странное имя у твоего волка, — Тион отхлебнул еще чая.
— Я его маленьким нашла, до этого у меня еще другие волки жили. А этот вырос и перегрыз всем собратьям горло. Не потерпел соперников, с тех пор и зову его бесом. Пойду внученьку встречу.
Бабка хлопнула дверью и скрылась на улице.
— Ну, так что? — продолжил Каллин. — Останемся?
— Можно по очереди дежурить, как в лесу когда ночуем, — поддержал его я, мне совсем не хотелось еще часа два трястись в седле. От горячего ужина разморило и клонило в сон.
— Нет, — отрезал Тион и встал из-за стола. — Собираемся…
— А с чего это ты раскомандовался? — пробурчал кузнец.
— Ты хочешь быть главным? — прошипел ассасин и как бы невзначай коснулся ладонью рукояти висящего на поясе меча.
— Давайте решать сообща, — чуть ретировался Каллин.
Скрипнула дверь и в комнату вошла прекрасная дева. Легкий шелковый наряд едва прикрывал ее прелести. На оголенном плоском животике чернела змейка узоров татуировки. Длинные черные волосы, перехваченные на лбу серебристым ободком спадали на оголенные плечи и касались наливной груди, соски которой были прикрыты двумя лепестками из кожи. Мы раскрыли рты, и никому в голову из нас не пришло: как в таком виде можно по лесу шастать?
— Здравствуйте, — пропела нимфа и улыбнулась алыми губками. — Бабушка рассказала, что вы заблудились. Прошу быть нашими гостями, в наших краях люди — большая редкость. Меня зовут Милена.
— Каллин! — кузнец на удивление резво вскочил и поклонился.
Даже Тион растаял и чуть не пустил слюни, но вовремя спохватился и учтиво представился сам и назвал мое имя. Больше он не выгонял нас на улицу. Вот старый хрен! Как девку полуголую увидел, вмиг забыл про тревогу. Но я его понимаю, таких телочек я еще здесь не встречал… А может, вообще никогда не встречал. Милена подлила в чайник воды и поставила на печь.
— Бабушкин чай волшебный, он придает силы и снимает любую хворь, — Милена кокетливо прищурилась, в ее больших «ослепительно» черных глазах сверкнули бесенята.
— Спасибо, — прокряхтел Тион. — Мы уже выпили по две кружки…
— Вечер длинный, — улыбнулась нимфа, я налью вам еще… — Расскажите, куда вы путь держите? Мне так редко приходится общаться с людьми…
Милена вспорхнула мне на колени и пододвинула кружку с чаем. Внутри меня что-то зашевелилось, а может, и не внутри…
Она болтала без умолку, рассказываю про свою одинокую жизнь в дремучем лесу, мы не заметили, как пролетел еще час и еще один чайник был уже пуст.
— А где Изерниль? — вспомнил про нее Тион и с удивлением уставился на внучку. — Ты ее не потеряла?
— Не волнуйтесь, — улыбнулась Милена и отпорхнула к двери. — Она наверное собирается кормить Черного беса…
— А он разве сам не может найти себе добычу? — спросил я.
— Может, — улыбнулась девица. — Но он предпочитает человечину…
— Что?! — Тион вскочил на ноги и схватился за меч, но пошатнулся и, оперевшись о стену, пробормотал. — Странно, ноги не держат…
Я выхватил кинжал, но рука была словно ватная. Клинок с жалобным звоном брякнулся на пол. Кузнец засопел и тоже попытался встать, но тут же повалился как срубленное дерево.
— Опоила, ведьма! — захрипел Тион и сплоз вниз.
Я тоже присел на лавку, оперевшись обеими руками о стол. Голова бешено кружилась и нестерпимо хотелось спать. Вот сучка-клофелинщица, бабка не смогла нас накачать, так это на р-раз справилась. А мы уши развесили как прыщавые подростки. Хорошо если нас просто ограбят, но очень плохо если убьют… Какая бесславная и глупая смерть — сдохнуть от в глухом в лесу в гнилой избушке от зелья травницы. Я с сожалением вспомнил электрический стул — там я хоть чувствовал себя человеком-мученником, а здесь растением, даже рукой не могу пошевелить. Бля… как же не хочется умирать…
В глазах моих потемнело и я вырубился…
* * *
Я с трудом открыла глаза. Тошнота поступила к горлу. Вокруг темно, сыро, очень холодно и пахнет путиной. Голова кружится и готовится лопнуть.
— Кто здесь? Где я? — пробормотал я, борясь со слабостью.
— В погребе после чая с дурманом, — ответил Тион и чиркнул кресалом. Он нашел щепку и, использовав ее как лучину, осветил пространство. Робкое пламя с
