Маруся была у нее в первый раз.
Та же кровать, как у всех, диван, кресло, журнальный столик,на стенах черно-белые фотографии в тонком багете, плазменный телевизор.
Ни одной брошенной вещи, ничего, что выдавало бы в этойкомнате наличие жильца. Ничего, кроме маленького букета лилий в гнутойстеклянной вазе. Аромат лилий распространялся по комнате, казалось, что толькоим заполнены шкафы, устелена кровать, что именно он, сладкий и терпкий,разбросан на спинках кресел и еще он клубится на полу у кровати, там, где влюбой другой комнате стояли бы тапочки.
Девушка с хвостом сидела на краешке дивана, в ореолелилового аромата, прямо держа спину, и смотрела кино. О. Иосилиани «In vinoVeritas».
– Пошли в мужское, – сказала Маруся, внимательноеразглядывая стеклянную вазу.
– Не пойду.
– Почему?
– Я кино смотрю.
– А после кино? – Девушка научила быть Марусюпокладистой. Потому что с ней можно было или быть покладистой, или не бытьвообще. – Кино когда закончится?
– В 18.20.
Маруся зашла к ней в комнату во второй раз ровно в 18.20.
– Как кино? – задала она не тривиальный вопрос.
– Мое любимое. – Девушка тряхнула хвостом.
– Ты же говорила, твое любимое другое? – Марусяхитро сощурила глаза, словно уличила кого-то во лжи.
– А я только свои любимые смотрю. – Девушкапосмотрела на нее искренними удивленными глазами.
– Пошли на первый этаж.
– Зачем?
– Я не была ни разу. Покажешь мне.
– Я не могу.
– Из-за этого? – Маруся смешно прошлась покомнате, повиливая бедрами.
Девушка хмыкнула.
– Давай! – уговаривала Маруся. – Я тоже будувилять! Только ты мне покажешь сначала. И я научусь. Потому что если я ненаучусь, всем только ты понравишься, а меня никто не заметит.
– Да ладно! – улыбнулась девушка и слегкапокраснела.
– Конечно! А ты думаешь, что мужикам еще нужно? Толькочтобы девушка шла и бедрами виляла. Научишь меня?
Девушка неуверенно улыбалась.
– Ну что, тебе жалко? Разве люди не должны помогатьдруг другу?
Девушка пожала плечами.
– А я тебе расскажу, как я в первый раз с парнем переспала!
– Почему ты думаешь, что мне это интересно?
– Всем интересно!
Девушка брезгливо скривилась.
– Ладно, – вздохнула Маруся. Уступать былосовершенно не в ее характере. – Я тебе покажу парня, который мнепонравился. Я его на улице видела.
– Да?
– Ага. Я планирую немного повилять перед ним бедрами ипознакомиться. Пошли?
– Нет.
– Ну и ладно. Я одна пойду. – Маруся медленнопошла в сторону двери, манерно и очень томно двигая бедрами. Открыла дверь.Вышла. Прикрыла дверь, оставив небольшую щель. Пошла по коридору, мимо играющейв шахматы дежурной медсестры, покачивая бедрами ритмично и с явнымудовольствием. Уже в конце коридора она услышала шаги девушки.
– Ладно. Я тоже пойду. Только на минутку, –сказала девушка.
На первом этаже было все так же, как и на втором.
Та же столовая, та же дежурная медсестра.
– Дайте позвонить, – попросила Маруся.
– У меня ваших списков нет. Поднимитесь, пожалуйста,наверх. – Она ответила доброжелательно, но твердо.
Из надзорной напротив, из-за слегка приоткрытой дверидоносился громкий мужской голос, имитирующий звук электрички.
– Ту-ту! Ту-ту! И снова:
– Ту-ту! Ту-ту!
И неразборчивые слова, произносимые женским голосом. Оченьмягким и очень нежным. Таким обычно поют колыбельные песни. Может, поэтому онпоказался Марусе знакомым? Хотя с чего это она взяла, что ей пели колыбельныепесни? Вообще-то наверняка пели, чем она хуже других?
И снова:
– Ту-ту! Ту-ту!
И успокаивающая колыбельная.
Маруся с девушкой прошли вперед, в холл.
Сзади открылась дверь, из надзорной кто-то вышел. Высокаяженщина в серой юбке и низко надвинутой на лицо кепке. Руки у глаз. Плачет?
Промелькнула и исчезла за дверью.
Маруся как будто видела ее раньше. Даже как будто знает. Ееспина и походка… лицо было слишком закрыто руками и козырьком…
Наверное, показалось… из-за мягкого, приятного голоса.Просто захотелось, чтобы человек с таким голосом оказался знакомым.
Маруся взяла девушку за руку и потянула вглубь коридора.
– Паровоз, – сказал молодой человек, кивнув накомнату, откуда до сих пор гудели и подавали пар. – Весь день сегоднягудит.
Глаза девушки были испуганны и растерянны. Она оборачиваласьназад, словно прикидывая расстояние до лестницы.
– Давай! – шепнула Маруся и завиляла бедрами.
– Я уже, – еле слышно пробормотала девушка.
Маруся посмотрела на нее, девушка стояла прямо, не шевелясь.
– Здорово, – похвалила Маруся.
– Меня зовут Олег. Хорошо, что вы зашли, такаяскукотища. – Он покосился на Марусю, которая отчаянно виляла бедрами, идевушку, которая побледнела так, словно сейчас упадет в обморок. –Да, – повторил он вяло, – отлично.
– А у вас в «Монополию » играют? – поддержалаМаруся разговор, не останавливая телодвижений и готовая, если что, подхватитьдевушку.
– Нет, – сказал парень. – У нас в доминоиграют и в карты. В преферанс. Не хотите пульку расписать?
– Нет. Спасибо, – отказалась Маруся, вежливоулыбаясь.
Молодой человек встал, подошел к окну. У него были длинныесветлые волосы, которые он как будто никогда не причесывал, что придавало емукакой-то особенный шарм мальчишества и ребячливости, минимум двухдневная щетинаи узкие, сильно спущенные вниз джинсы. Он оторвал зеленый листочек ответвистого, закрученного вокруг деревянной тростинки растения и протянул егодевушке.
– А вы? – спросил он. – Тоже не хотите?
Девушка отчаянно посмотрела на Марусю.
Маруся завиляла бедрами активней, девушка улыбнулась и взялалисточек.
– Спасибо. Но в 19.40 ужин.
– Жаль.
– Что жаль? – Маруся решила поучаствовать вразговоре.
Парень одобряюще улыбнулся ей, с таким видом доктора обычнодостают градусник, и ответил, глядя на девушку:
