конце 18-го века, часть отстроенных помещений и зданий в парке оказалась заброшенной. Тогда Мельничий Бор не входил в черту города и был областной резиденцией. Гаулы доживали там последние годы, и к началу 19-го века их дни были полностью сочтены.
Изложив эти печальные исторические факты в начале своей книги, госпожа Рокпок приступила к обширному изложению подробностей о каждой из усадеб. Читая её книгу, я отмечала для себя, что включить в свой летний доклад по истории.
Мы встретились с Айрэнн как обычно, на этот раз я поджидала её на выходе из метро на улице. Я уже настроилась на то, что мы пойдём в парк, но Айрэнн спросила меня:
— Клот, может, зайдём ко мне? Попьёшь чаю. А то мне неудобно — ты ездишь ко мне, а я тебя даже ни разу не пригласила, — робко замялась она.
Сегодня она стала более весёлой и активной, чем всегда, уверенности прибавилось во взгляде, в походке. Возможно, это от того, что Айрэнн окончательно ко мне привыкла.
— Я бы не против, — улыбнувшись, выдавила из себя я. — Только, естественно, ненадолго, вдруг я помешаю.
— Нет, ты никому не помешаешь! — Айрэнн неподдельно обрадовалась, что я согласилась к ней зайти. — Папа в длительной поездке в экспедиции, мама на работе. Я целые дни одна. Ты, наверное, тоже?
— Да, делаю уроки, с друзьями иногда собираемся, играем в компьютерные игры и ходим кататься на великах.
А ещё в последние месяца три я могу пойти пострелять или подраться на базу, а то и сделать вылазку на спецоперацию. Но этого я говорить не стала.
— А ты чем занимаешься, когда остаёшься одна? — спросила я.
— В основном читаю, слушаю музыку. Иногда сочиняю, пишу ноты, — улыбнулась Айрэнн.
Так Айрэнн меня впервые к себе пригласила.
— У меня немного не убрано, — смущённо объяснила она, проводя меня к себе в комнату.
Я поразилась — «неубранным» назывались три книги, лежащие на кровати. Айрэнн тут же их быстро взяла и спрятала в секретер, я не успела посмотреть, что это были за книги.
— Присаживайся, — Айрэнн пододвинула кресло, я села туда, сама она пошла ставить чайник, ответив отказом на моё предложение помочь ей.
Я решила, что не будет ничего зазорного в том, если я сяду за пианино. Поэтому я аккуратно пододвинула стол к клавишам и сняла крышку. Моя правая рука коснулась клавиш первой октавы, левая автоматически нашла аккорд под ноты, и я заиграла гармоническую импровизацию по правилам музыкальной грамоты в ля миноре. Левая рука выводила простейшие арпеджио, аккомпанируя незатейливой мелодии из трёх или чуть больше нот, которую варганила правая рука. Я увлеклась фортепьянными экспериментами и не заметила, что у них появился свидетель. Айрэнн застыла в дверях и слушала, затаив дыхание, будто я играла классический шедевр.
— Я тут… решила поиграть.
— Клот, это так здорово! Ты так хорошо играешь! — произнесла Айрэнн почти с благоговейным шёпотом.
Я чуть не отшатнулась:
— Ну что ты, я просто балуюсь, на кнопки нажимаю.
— А ведь вся музыка по сути состоит из отдельных нот, которых всего семь. Величайшее творение Природы — семь нот, музыкальная гармония, а такие шедевры получаются! Клот, я бы хотела тебе сыграть своё, — засмущалась теперь уже Айрэнн.
Я с радостью уступила ей стул, сама уселась в кресло беспристрастного зрителя и погрузилась в прослушивание дивной мелодии. Айрэнн не просто умеет играть на пианино. У неё оказался прирождённый талант к музыке. Интересно, за счёт чего он развился? Только ли за счёт усидчивости и сильной самоорганизации, или же у неё есть опытный наставник? В игре на пианино Айрэнн показывает свою истинную светлую душу, не зашоренную неуверенностью в себе и подростковой стеснительностью.
Чай уже подогрелся и был разлит по чашкам, мы сыграли друг другу несколько вещей, Айрэнн достала свой любимый сборник нот — произведения из джаза и классики. Часть произведений я знала, поэтому в форме фокуса делала вид, что в первый раз вижу эту мелодию, хваталась за голову, а потом мои руки начинали вполне сносно исполнять. Айрэнн сначала удивлялась и поражалась, широко открывала глаза, а потом, раскусив мою шутку, весело хохотала.
— Ты так много всего умеешь играть, я и половины этого не умею, — проговорила она с грустью в голосе.
— Айрэнн, зато ты умеешь играть другое во сто крат лучше! Давай договоримся, что мы не соревнуемся, кто из нас лучше. Мы ведь гармонично дополняем друг друга! Мы существуем как диез и бемоль. И так ведь во всём мире все люди важны. Ни без одного человека мир не может развиваться дальше, — улыбнулась я.
Айрэнн проникновенно посмотрела на меня, а потом спросила тихо:
— Клот, могу я тебе открыть одну тайну?
— Это решать тебе, но если ты хочешь её мне открыть, я гарантирую, что всё, что я услышу и увижу, будет только для моих глаз, — заверила я.
— О, Клот, как здорово ты это сказала! — глаза Айрэнн загорелись. — У меня есть способность, или даже не знаю, как бы это назвать, чтобы ты поняла. Но раскусила это ещё моя бабушка, которая тоже знает, и наказала мне никому об этом не говорить, даже маме.
— Способность? — внутренне я уже вся превратилась в комок внимания.
— У меня иногда получается предвидеть будущее. Нет, это не сны, не видения. Просто ощущения. И чаще всего они подтверждаются. Ещё я использую инструмент для связи своих ощущений и вывода их на уровень осознания — это особые карты, старинные цыганские гадальные карты… Когда никого нет дома, я иногда гадаю на события. Загадываю какое-то событие, смотрю, как оно будет развиваться. И надо ли мне что-то делать, — произнесла она тихо.
— Ты гадаешь на Таро? — удивилась я. — Но там, насколько я знаю, куча карт, и нужно знать и держать в голове кучу комбинаций, как они лягут!
— Это для меня не сложно. И ещё моя бабушка говорит, что я пошла в её прабабку, которая была ведуньей. Этот дар по генеалогическому древу был ещё давно замечен, чуть ли не со времён друидов. Передаётся он не всем. Поэтому я думаю, что моя бабушка в
