у Данте участилось дыхание. Она сказала, что больна и не может ходить.
Ему практически пришлось отнести её к офицеру полиции Синди Айзек, которая обыскала хрупкую женщину и доставила её в Центр уголовного правосудия, т.е. изолятор временного содержания рядом со зданием суда в центре города.
Пока Данте оформляли, власти конфисковали её сумочку — большой кожаный мешок, в котором было всё, кроме наличных: документы о предстоящей поездке Общества Бахуса в Чикаго; квитанции из магазинов "Kroger's", "Wal-Mart" и "Radio Shack"; квитанции из "Doral Spa" и использованные авиабилеты до Майами; корешки чековых книжек из банка, различные банковские выписки и туристические квитанции; несколько незаполненных рецептов и телефонные номера врачей; и паспорт, удостоверяющий её личность как Деллу Фэй Бриттеон. Очевидно, у неё было много имён: Делла Данте Суториус, Делла Данте Бассетт, Делла Данте Холл, Делла Ф. Бриттеон, мисс Данте Бриттеон, Д. (Бриттеон) Суториус, или просто Делла.
К следующему полудню Делла Данте Суториус и её муж-хирург были главной темой всех теле— и радиопрограмм Цинциннати. СМИ уже превратили безутешную вдову в главную подозреваемую. Они могли позволить себе строить догадки без каких-либо доказательств.
Конечно, её телефон разрывался от звонков, и хотя её глубоко оскорбляла мысль, что её могут заподозрить в таком ужасном преступлении, она понимала, что будет в статусе подозреваемой, пока не поступят результаты вскрытия. По её мнению, всё успокоится, как только полиция закончит расследование, а пока её поддерживали соседи, и от этого жизнь казалась ещё более-менее сносной. Самые разные люди давали понять, что если ей что-нибудь понадобится, они готовы помочь.
Соседи сочувствовали ей, особенно после того, как СМИ преследовали её днём и ночью. По всему Симмз-риджу стояли фургоны телекомпаний и репортёры, и соседи предлагали провести Данте домой через гаражи и задние дворы.
Но сколько бы ей ни приносили еду, открытки с соболезнованиями, цветы и всё такое, для Деллы происходящее по-прежнему было страшным сном. Её репутация была под угрозой, а из-за наркотиков она выглядела не очень хорошо.
— Для меня это тоже похоже на страшный сон, потому что мне звонили и задавали вопросы, — пожаловалась Шерил, когда, наконец, дозвонилась до Деллы в тот день.
Делла согласилась. Ей надоело видеть свою физиономию во всех новостях. Имя Деллы становилось нарицательным.
— Эта история с наркотиками — глупость, — сказала она Шерил. — Я не знала, что они лежат в той коробочке. Я даже не знаю, сколько их было. Вряд ли много, но могло быть очень много.
— На тебя завели уголовное дело, значит их было много, — сказала Шерил. — Сегодня утром мне сказали, что хранение наркотиков — это уголовное преступление. Это означает, что их там было много.
— Ну, я просто сказала им, что без комментариев. Так велел адвокат.
По какой-то странной причине Шерил пришло в голову включить запись на своём автоответчике во время разговора с Деллой. Она сама не знала, почему ей пришла в голову такая мысль. Возможно, потому что Шерил никогда ей не доверяла. В глубине души она не верила, что сестра способна на убийство, но считала, что Делла легко может довести кого-либо до самоубийства. Она решила всё записать на плёнку для потомков.
— Я просто не знаю, что произошло, правда не знаю, — сказала Делла. — Сначала мне нужно выяснить это самой. Очевидно, я ничего не могу тебе сказать. Я не знаю.
— И поэтому они исключили версию, что кто-то мог войти, взломать дверь или что-то в этом роде?
— Не знаю. Может быть, они этого не исключали. Очевидно, что этого нельзя исключать. Они делают всё возможное; они были здесь весь день в понедельник.
— А зачем туда приехала полиция? — спросила Шерил.
— Дэррил не отвечал на пейджер. В воскресенье поздно вечером я послала ему сообщение. Потом я позвонила в офис, но там никто не брал трубку.
— То есть ты посылала из дома ему сообщения, Делла, а он всё это время находился прямо там?
— Ну, я же этого не знала. Боже! Шерил, я знала, что он...
— Знаешь, мне очень жаль. Я просто не могу в это поверить. Ты посылала ему сообщения на пейджер, и он был прямо там? Неужели у него пейджер не запикал? Разве ты этого не слышала?
— Нет, я даже не знаю, где находится его пейджер, — объяснила она. — Иногда он ставит его на виброзвонок, так что, должно быть, он не был включен. Хотя, знаешь, я была на кухне наверху. Я всегда звоню ему либо из кухни, либо из своей комнаты, так что, если он внизу, в подвале, я могла не услышать звуковой сигнал. Вероятно, он просто поставил его на вибрацию, как часто делал дома, или пока мы в кино.
Пока Шерил и Делла продолжали болтать, сестра перевернула микрокассету на сторону В и продолжила запись. Шерил никак не удавалось понять, как, чёрт возьми, сестра не заметила машину Дэррила в гараже. Делла сказала, что не выносила мусор все выходные, поэтому и не заходила в гараж.
Делла с горечью рассказала о вчерашнем вечере и о том, как полиция обошлась с ней, как с преступницей. Она в шоке, она расстроена, у неё дико болит спина, а ей не дают прилечь, не отпускают домой – да вообще ничего не разрешают. Она сказала, что была настолько потрясена этой трагедией, что не могла уснуть всю ночь. Она испытывала сильную боль, а лекарства не помогают.
Пока они разговаривали, Делла, казалось, путала время и даты выходных. То она говорила, что Дэррил покончил с собой в субботу утром, затем рассказывала, что видела его в субботу вечером. Она не представляла себе, когда он мог застрелиться. Шерил сообщила ей, что, согласно новостям, самоубийство Дэррила произошло в воскресенье ночью, около 02:00, и она не понимала, как Делла не услышала выстрела.
— Мне жаль, но тебе просто придется потерпеть меня некоторое время, — сказала она Шерил, после того как та ответила на очередной звонок. — Я не в состоянии мыслить ясно или рационально. У меня голова не соображает. Сегодня я не смогла даже зубы почистить — мне не разрешают принять душ и чистить зубы.
Шерил не перебивала сестру, поглядывая на запись на автоответчике.
— Когда меня сегодня утром показывали в новостях, — жаловалась она, — я не чистила зубы, не умывалась и не расчёсывала волосы более полутора дней, вот почему я так
