— Я должна… должна сказать… — И снова лишь шипение, как у змеи. А ведь меня спас змей!
— Да, тебя спас Хисс, — подтвердила мои мысли госпожа Адриана. — Ему удалось замедлить твоё сердце при помощи зелья, после чего мы напоили тебя целебными эликсирами. Но скажи мне на милость, откуда взялся в спальне этот жуткий паук?
— Его сделал Архимагистр Горм, — стараясь как можно выразительнее двигать губами, прошептала я. — Я видела это в окно своими глазами.
Адриана всматривалась в меня и всё больше хмурила красивые брови. На её лице читались замешательство и недоверие. А потом в комнату вошёл её муж. Я сразу заметила, как он переменился за прошедшую неделю, и почему-то подумала: если я спала в комнате Адрианы, то она, вероятно, проводила ночи в его спальне? Неуместная и совершенно лишняя мысль. А всё потому, что у советника был весьма довольный жизнью вид.
— Тейн, послушай, — обеспокоенно проговорила госпожа. — Эли утверждает, что видела, как Архимагистр заколдовал паука.
— Видела? — оживился Мартейн и вмиг оказался рядом со мной. — Ты видела это?
Я покивала. Мне всё ещё казалось, будто всё тело сковано тугой паутиной, затянуто в непроницаемый кокон. Руки и ноги едва шевелились, даже если я прилагала все свои усилия.
— Ари, ты понимаешь, что это означает? — вскричал он.
— Да, — спокойно ответила госпожа Адриана. — Он сделал тебе предупреждение. Ты постоянно идёшь ему наперекор со своими новыми проектами законов — раз. Собрал сторонников за его спиной — два. Отказался жениться на его дочери — три!
— Я не мог жениться на его дочери по той простой причине, что у меня уже есть жена! — возмутился советник Фоули.
— Магистрат ведь так и не признал наш брак из-за того, что он был заключён в Веллирии, — сказала Адриана.
— Неважно, где он был заключён! Ты моя жена, все знают об этом! А этот негодяй пытался убить тебя, разве этого не достаточно для обвинения?..
— Ты знаешь, что не достаточно, — вздохнула госпожа Гилмур. — Даже если обратиться к судье, никто не станет слушать показания рабыни. А от паука не осталось и следа. Если бы не Хисс, мы вообще не знали бы, кто укусил Элинею и при каких обстоятельствах!
Я горько усмехнулась про себя: ну вот какая этим добрым людям от меня польза? Одни проблемы!
— Значит, мы освободим её. Алтарь Родовой стихии укажет, к какому роду относились предки Эли, а мы поможем ей восстановить их имя и вернуть хотя бы кусочек владений!
Когда он говорил, не было сомнений в том, что за дар скрывается в его крови. Бушующая стихия огня, сила морских волн, яростные порывы ветра и твёрдость камня чувствовались в каждой его фразе. И я снова вспомнила о том, как подсматривала в дверную щель поздним вечером, и о том, что Адриана не любит мужа так, как он бы этого хотел… Как его можно было не полюбить? Загадка!
— Архимагистр Горм не позволит нам воспользоваться Алтарём, — напомнила Адриана.
— Что ж, обойдёмся без его позволения! — решительно сказал Мартейн Фоули. — Алтарь Родовой стихии располагается на кладбище, и его охраняет некромант из рода Ниалл.
— Кажется, я понимаю тебя, — тонко улыбнулась госпожа. — Ты хочешь, чтобы я договорилась с некромантом?
— Я думаю, теневые маги способны найти общий язык, Ари. Ты ведь сама хотела помочь этой девушке.
И тогда мне, всё ещё слабой после отравления, стало по-настоящему страшно. Я была в одном-единственном шаге от тайны всей моей жизни: я могла узнать, кто были мои предки и кем был мой отец. Свобода, о которой я никогда раньше не мечтала, стояла рядом со мной и ждала, когда я окажусь в её власти. А мне… было страшно.
13
Мне понадобилось ещё несколько дней для того, чтобы окончательно встать на ноги и вернуться к обычной жизни. Яд заколдованного паука нельзя было обезвредить одним движением руки или волшебным противоядием. На тумбочке возле моей кровати стояла батарея флакончиков с выписанными лекарем эликсирами, которые нужно было принимать четыре раза в день. Вера помогала мне справиться со слабостью: с её помощью я ела, доползала до уборной или подолгу стояла у окна, любуясь цветущими розами и вдыхая свежий воздух.
— Мне так неловко лежать в постели и разглядывать потолок, пока все остальные работают, — призналась я новой подруге, когда мы вместе вышли на дорожку сада.
— Неловко ей, ха! — в своей обычной манере фыркнула Вера. — Было бы из-за чего. Лежи себе и воображай, будто ты богачка и делать тебе ничего не надо. Хозяева вон как о тебе пекутся, ещё бы, столько денег за тебя отвалили!
— В том-то и дело, — вздохнула я. — А я вместо того, чтобы отрабатывать свою цену, валяюсь целыми днями. Кому такое понравится?
— Ну ты ж не виновата, что тебя эта тварь жуткая тяпнула! — развела руками Вера. — Как ты ещё выжить умудрилась, я бы на твоём месте от одного вида паучищи сразу померла бы. Я их страсть как боюсь! Больше, чем крыс с мышами.
— Хисс помог мне, садовый змей, я же рассказывала тебе. А ты не веришь, говоришь, что он злой.
— Может, и не злой, но кусачий, — недоверчиво скривилась Вера и добавила: — И страшный. Где это видано, чтоб у человека на лице и руках чешуя росла!
— Так он же оборотень, да ещё и наполовину. Такие не умеют до конца превращаться в зверей, существуют только в одном обличье — промежуточном. Из-за этого ни люди, ни настоящие оборотни не желают их принимать в семью, гонят прочь. Вот и попадают такие существа в рабство…
Я вспомнила детскую книгу об оборотнях, которую читала детям магистра Гедриса. В ней было несколько ярких и подробных картинок, показывающих превращение человека в птицу, в змея, в волка. И несчастных, всеми отвергнутых детишек с хвостами и пёрышками.
— И откуда только ты всё это знаешь, а?
Я чуть было не проговорилась, что читала, но в последний момент вспомнила о своей тайне.
— Магистр Гедрис, мой прежний хозяин, рассказывал детям, а я услышала.
Вера расплылась в довольной улыбке.
— Тоже, значит, не дура была подслушивать! А как иначе узнать, что в мире творится? Повар вон газеты любит выпрашивать и сидит читает, а в газетах-то одни враки. Лучше всего правду от живых людей узнавать, вот так-то.
Пока я лежала отравленная, я так изголодалась по любым новостям, что была рада и Вериной болтовне. Время было послеобеденное, подёрнутое дымкой солнце приятно ласкало лицо, в оливковой роще лениво перекрикивались зелёные попугаи. Вера говорила и говорила, а я всё чаще отвлекалась на свои мысли, изредка кивая подруге.
Мы добрели до обнесённого цветущей изгородью бассейна, откуда слышался весёлый плеск воды и негромкие разговоры. Вера деловито раздвинула листву и доложила:
— Хозяева купаются! Глазам своим не верю! В последние дни только и делали, что работали, работали, работали, можно подумать, кто-то над ними с кнутом стоял и подгонял. Эх, была бы я свободной, ни за что не стала бы хозяйство заводить и рабов, столько мороки! Особенно с документами. Самое зло — в бумажках, где буквы и цифры!
