вам еще может быть Москва теперь?! — возмутилась бортпроводница. — Вы едва не умерли, гражданин. Вы разве не поняли еще? Хорошо, что среди пассажиров врач оказался. Он помог вам. Вытащил с того света, можно сказать. И потому вместо того, чтобы думать о какой-то важной встрече, лучше поблагодарите вашего спасителя.
Давыдов разочаровано прикрыл глаза и, шумно вздохнув, с некоторым недовольством сказал одно слово:
— Спасибо.
— Пожалуйста. — неохотно отозвался бородатый мужчина, стоявший все это время позади стюардессы. — Теперь позабудьте обо всех ваших делах. Когда приземлимся, вас скорая заберет.
Давыдов на это уже ничего отвечать не стал. Он уже и сам прекрасно понял, что впереди его не ждет ничего, кроме больничной койки. Организм бизнесмена дал сбой в очередной раз. И как назло, именно теперь, в самый важный момент, когда так много стоит на кону. Видимо мечты о расширении компании, так и останутся мечтами. По крайней мере, до тех пор, пока Степан Яковлевич не поправиться от приключившейся с ним беды. Мысль о переговорах, которым не суждено состояться, как ни странно, довольно быстро отошла на второй план. Пожилой мужчина задумался о другом. О том фантастическом видении, что пришло к нему в бессознательном состоянии. Призрачное, с неясными очертаниями, будто бы закрытое неведомой пеленой, оно представлялось теперь чем-то беспорядочным, лишенным смысла. Кошмарным сном, подробности которого ты не можешь вспомнить, проснувшись поутру.
Но все-таки в этих, порожденных умирающим сознанием галлюцинациях было что-то очень важное. Что-то, о чем нельзя забывать.
Зажмурившись, Давыдов напряг собственную память, пытаясь выудить из ее недр какие-нибудь подробности. Но ничего конкретного на ум не пришло. Лишь суматошно кружащиеся обрывки воспоминаний. Тьма и свет, неотступное присутствие чего-то зловещего, щемящее душу одиночество и будоражащий разум страх. Набор ощущений и перемешанных в единое, неразборчивое месиво образов. Не в состоянии оживить увиденное в агонии видение, Степан Яковлевич начал сомневаться не только в его реалистичности, но и в том, а было ли оно вообще. Не придумал ли его сбитый с толку внезапным ухудшением самочувствия мозг это все. Не попытался ли рассудок защитить своего хозяина от ужаса надвигающейся смерти, скрыв шокирующую действительность за ширмой сюрреалистических галлюцинаций.
Возможно, это и так.
Хотя, какая вообще может быть в этом всем разница, если ничего не можешь вспомнить?!
В состоянии апатичного недопонимания Давыдов пробыл все следующее время. Пока самолет заходил на посадку, потом, когда его под руки выводили из салона и позже, когда пожилой мужчина уже ехал в машине скорой помощи. Размышления о сути пришедших в глубоком забытьи галлюцинаций всецело овладели разумом предпринимателя. Он даже позабыл о важной деловой встрече. Как собственно и не подумал о том, чтобы проверить свой телефон на наличие пропущенных звонков. А ведь Андрей, находившийся в тот момент в Москве, должно быть уже потерял своего отца и теперь сильно волновался. Как, наверняка волновалась и Ирина, если, конечно сын успел сообщить ей о том, что не может связаться со Степаном Яковлевичем. Обо всем этом, пожилой мужчина почему-то не думал. Лежа на носилках в полном безмолвии, он попросту флегматично смотрел по сторонам.
Но тут Давыдова снова постигло видение. Не во сне, а наяву. Оно продлилось всего одну секунду, не более, однако показалось необычайно четким и детализованным. Увиденный бизнесменом короткоживущий фантом имел вид человека, юноши среднего роста с неестественно бледной кожей, слипшимися от влаги темными волосами и взглядом помутневших, лишенных живого огонька глаз. Лицо этого призрачного гостя выглядело крайне сердитым. Нахмурив брови, он требовательно смотрел на Степана Яковлевича и, прежде чем исчезнуть, растворившись в воздухе, злорадно оскалился, показав свои гнилые, покривившиеся зубы.
В это мгновение воспоминания обрушились на пожилого бизнесмена, как штормовая волна, ударяющаяся о борт корабля. Разрозненные, суетливо перемешанные в голове фрагменты дополнились необходимыми деталями и слились вместе, в единую нерушимую конструкцию. Взбудораженный внезапным озарением разум Давыдова оживил все, что ему довелось испытать, пребывая в бессознательном состоянии. Все те невероятные события, чудовищные преображения и непонятные, незнакомые места.
Степан Яковлевич вспомнил все.
— Девушка, а где мои вещи? — поинтересовался бизнесмен у сидевшего рядом врача, молодой белокурой женщины с серьезным, неулыбчивым лицом.
— Здесь они. Рядом лежат. — сухо, без эмоций, ответила доктор, даже не посмотрев в сторону своего пациента.
— А можно мне телефон, девушка? Позвонить надо очень. — Давыдов умоляюще взглянул на свою собеседницу.
— Нет! Лежите спокойно. — деловито надув губки, заявила женщина-врач. — Ни к чему вам сейчас этим заниматься. Разволнуетесь опять. А там мало ли что случится. Вот привезем вас в больницу. Там вас осмотрят еще раз. Дадут все необходимые…
— Вы не поняли меня. Мне действительно очень нужно позвонить. — Степан Яковлевич перебил доктора, заговорив максимально настойчивым тоном. — Вопрос жизни и смерти, так сказать.
— Нет! Лежите и не ерзайте. — доктор наклонилась к пробующему встать пациенту и, надавив ему на грудь, вынудила замереть в позиции лежа.
— Так, девушка, это моя собственность. И телефон, и кейс. — Давыдов не сдавался, пусть в ход присущее ему упрямство. — Вы не имеете права запрещать мне пользоваться телефоном. Я взрослый человек, в сознании и способный адекватно мыслить, принимать решения. А значит, и вещи свои имею право требовать.
— Ах, вы право… Ну ладно.
Белокурая врачиха хотела сначала возмутиться такому наглому поведению лежащего на носилках мужчины, но осеклась, замолкнув на пару секунд. В итоге, вместо того, чтобы возражать, она решила дать пациенту требуемое.
— Вот, держите. Звоните. — женщина небрежно кинула телефон Давыдову. — Но потом, если вам хуже станет, не смейте нас во всем винить. Я вас предупреждала.
— Не волнуйтесь, не стану. — устало вздохнув, ответил пожилой предприниматель. Взяв руки гаджет и посмотрев на экран, Степан Яковлевич обнаружил почти два десятка пропущенных вызовов. И почти все они были от Андрея. Хорошо, что мужчина заблаговременно выключил звук. Если бы он не поставил телефон на вибрацию, то бесперебойно звучащий рингтон наверняка вывел бы из себя всех окружающих.
— Алло, Андрюшка! — громко проговорил Давыдов, набрав номер сына. — Ты еще в аэропорту? Ждешь меня?
— Да ты чего, папа! Я уже извелся весь. Звоню, а ты трубку не берешь. — без возмущения, но с явной нервозностью ответил Андрей. — Тут сообщили, что твой рейс задерживается. А встреча уже через полчаса начнется. Москвичи мне не раз набирали. Интересовались, не передумал ли ты. А я даже не знаю, что ответить.
— Матери говорил, что-нибудь? — Давыдов старался говорить четко, без лишних проявлений эмоций, так, как он делает это обычно, в рабочей обстановке.
— Нет, конечно. Зачем ее понапрасну тревожить. Она же все телефоны оборвет. Всех
