мы с женой по-разному встречаем людей. Я взглянул только на женщину, отметив, что она светлая и вся в веснушках. Жена же посмотрела на нее, потом на мужика и окинула взглядом обоих детей. Я даже сейчас не могу на все сто утверждать, разного ли дети пола. Думаю, что жена за мимолетную встречу в дверях сумела четко определить их возраст.
На пляже мы расположились почти на нашем месте рядом с женщиной армянской наружности, которая была уже сегодня рано утром. Над морем висела почти ровная четвертинка луны. Мы искупались всего пару раз, так как во втором заплыве я все-таки лягнул одну медузу.
Позже лежали, гадали свои кроссворды, никого как обычно не трогали, как вдруг недалеко раздалась африканская песенка. Я повернул голову. Наши недавние знакомые с антрацитовой кожей и тамтамами шли и пели: «Мамана-ба-дей, а-и-я». Оказывается, они одевали на отдыхающих африканские одежды и украшения, вставали рядом в разных позах и за определенную плату делали фото под названием «Мы на папуасских островах». Одну девчонку даже привязали к шесту как дичь для готовки. «Чубаб, чубаб цу, мана» – слушалось их нарастающее пение. Жена очень не хотела участвовать в подобном мероприятии и сделала вид, что спит. Когда они проходили мимо нас, один из обряженных папуасов громко стукнул в барабан и запел: «Тумба, тумба, е-е». Но жена на уловку не подалась и продолжала делать вид.
Мы искупались еще раз. Солнце уже потихоньку садилось, и тень от павильона заползла на наши полотенца. Жена никак не хотела уходить:
– Как хорошо-то, блин! – говорила она, не отрываясь от сканвордов, – Дыши, давай!
– Я пить хочу!
– Сходи, купи!
– Денег жалко…
– Тогда потерпишь, не маленький!
– На тебе уже и солнца нет.
– Ну и что, все равно хорошо!
Я понял, что ей больше нравится пустынный пляж, с которого уже почти все ушли. Но, с другой стороны, мне приятно было чувствовать себя «не маленьким» и я терпел.
Наконец, поднялись и мы. По дороге обогнали пару семей, где самыми веселыми членами были взрослые, накачанные алкогольными напитками. Дети только с удивлением наблюдали за их выходками. Одна тетка громко и по-сумасшедшему хохотала, в перерывах крича «Топор!». Видимо и, правда, смешное слово. Мы ускорили шаг.
У дома мы заметили, что болотная лужа, не меняющаяся несколько дней, сегодня уменьшилась в размерах и на ее окраинах земля была изрезана такырами.
В номере мы выпили пива с плавленым сырком. Я смотрел «Большие Вести», жена, не доверяя средствам массовой информации, тихонько засыпала. В какой-то момент прямоугольный ящик сообщил, что пропал телевизионный сигнал. Я даже не удивился. Больше даже ждал чего-то такого, повернулся на бок и уснул.
Сутки № 13
Проснулся я в половине первого от того, что болело горло, и кто-то горланил через москитную дверь балкона. «Меньше надо было пить пива из холодильника» – подумал я про горло и прыснул его ингалиптом. Потом сходил в туалет и выглянул на балкон. В соседнем гостевом доме, на террасе второго этажа сидела компания. По уровню громкости голоса, с которым они общались друг с другом, можно было судить об уровне влитого в них вина. Уровень был высоким. Вскоре, услышав голоса, к ним присоединился «Черное недоброе утро». Так как до утра было еще далеко, я тут же укоротил название до «Черное недоброе». Какой-то особо зычный и, соответственно, самый нетрезвый мужик стал передразнивать пса. «Хав-хав» – сотрясал он ночной воздух.
Я тут же в своих героических мыслях, выскочил на балкон и закричал:
– Эй, вы закон о тишине слышали?!
– Чё?
– Пасть закройте!
Понятно же, что никакие законы не писаны отдыхающим пьяным русским и черным псам, поэтому меня в тех же самых мыслях вскоре после выше обозначенного диалога находят и топят в местном болоте…
Я поежился, и некоторое время еще слушал песню Scorpions «Wind of Change» под совсем нехудожественный свист и караоке максимум в 10 баллов, пока не задремал.
* * *
Организм сам проснулся ровно в пять, потянулся, но вставать сразу отказался. Однако минут через десять мозг сообразил, что если не встать сейчас, то сковородку с утра можно и не дождаться. Мы пришли за пару минут до мурманчанки. Сковороду я уже застолбил, так что ждать и сидеть в телефоне пришлось ей. Я разогрел позавчерашнюю гречку, жена еле отскоблила от сковороды яичницу с сосисками. Плотный завтрак запили кофе. Через полчаса уже выходили на пляж. «Черный недобрый» бегал по дороге с высунутым языком за рыжей псиной и молчал.
На пляже уже купалась вчерашняя армянка с двумя подругами той же национальности. «Армяне отвоевывают Крым» – опасливо огляделся я. Море слегка рябило, волн не выло совсем.
Подплыв к буйкам, я спросил у представительниц первоправославных:
– Вы случайно медуз не видели?
– Наступили на одну огромную, думали, чья-то голова! А еще здесь дельфины плавают, обычно по трое и нападают на женский пол!
Когда мы чуть отплыли от них, жена недвусмысленно покрутила у виска.
Мы словили кайф в прохладной еще воде и легли загорать. Солнце ласкало нас своими лучами. Павильон включил негромкую музыку. Пришла Наташа, приплыл мужик на доске, паренек протирал шезлонги… Начинался очередной безоблачный день.
«Лидинцы», оказывается, была знакома с армянками, судя по разговору, по прошлым годам. Они немного побеседовали на американский манер: раз по пять спросили друг у друга «Как дела», но ответ особо никого не интересовал. Так как армянки ничего не купили и не принесли никакой прибыли, Лидинцы пошла дальше зазывать своих покупателей.
К десяти часам у буйков были замечены огромные медузы с красным пятном посередине, обломав всю прелесть плавания на глубине. Большинство купающихся терлось у берега, словно коровы на водопое. Для детей глубина по колено была красной зоной. Даже с надувным кругом они ложились на ракушки и визжали. Прибыл Фунтик. Барышни, похоже, уехали домой. Какая-то бабка громко заохала, не могла встать с шезлонга. Она села на самом краю скамейки и при попытке опереться и встать, шезлонг приподнимал другой конец, опуская бабку еще ниже. От данного свойства рычага бабку бросило в панику, и она заохала еще громче, хлопая ножками шезлонга по песку. Пока остальные соображали, к чему этот номер, к ней подскочил и помог какой-то мужик. Большой корабль, что три дня крутился на одном месте, отплыл в порт Феодосии. Мы тоскливо покружили еще раз на небольшой глубине и отправились в столовку.
Я взял окрошку на кефире и гуляш с рисом. Жена отоварилась рассольником и печенью с
