положено!
Тут я вдруг, сам даже не знаю почему, разозлился. Это, говорю, кого мне приветствовать?! Тебя, тыловую крысу, что ли? Или твою медаль за бытовые услуги! Это я по поводу его медали прокатился. Тебе, говорю, надо встать и приветствовать мои ордена! А у меня на груди два ордена Красного Знамени и два Отечественной войны первой степени. Он закричал: «Я арестую вас сейчас!» А я выхватил пистолет и тоже заорал: «Только попробуй! Перестреляю тут всех вас!» То ли он кнопку звонка незаметно нажал, или просто на наши крики в комнату вбежал целый взвод солдат. Повалили меня, пистолет отобрали, в камеру затолкали.
Но я даже не волновался, потому что был уверен, что наш командир эскадрильи, Герой Советского Союза, меня обязательно найдет и выручит. Но время шло, а меня никто не выручал… Уже потом я узнал, что мою фамилию дежурный не показал ни в каких сводках. Таким образом, мой командир эскадрильи не знал, где я нахожусь. На третий день привезли в трибунал и вкатили три месяца штрафбата, да еще и ордена сняли. Сурово, но справедливо. Обижаюсь на себя!..
Когда привезли на фронт, я только десять дней провел в окопах на передовой и заболел воспалением легких.
Признаться, я взял тогда Алешу Грачева вовсе не потому, что надеялся сделать из него за неполных три месяца разведчика. Нет! Каюсь: взял его скорее из этакой офицерской солидарности. Пусть, подумал, побудет в разведроте. Летчики, так нужные в небе, на земле тоже не валяются!
Он же очень быстро сошелся со всеми разведчиками, подружился с Ярцевым и скоро стал ходить с ним на задания.
Ярцев с Авдеенковым и Грачевым намеревался переходить линию фронта сегодня же ночью. Одежда на них была обычная: куртка из пятнистой маскировочной материи и такие же штаны, выпущенные поверх сапог. Вот только пилотки они надели немецкие, хотя захватили с собой и наши. Автоматы, пистолеты, гранаты, ножи и компасы попросили дать им немецкие.
Генерал Анисимов оказался аккуратным. Ровно через два часа пришел к нам в сопровождении вернувшегося из поездки в штаб армии нашего Кузнецова. Они проверили план операции, представленный Ярцевым. Сделали некоторые поправки в отношении возможных мест возвращения и после тщательной проверки знания участниками задачи, пароля и отзывов генерал Анисимов дал согласие на выход группы. Но только не сегодня, как хотел Костя, а завтра ночью.
Анисимов одного не сказал ни Ярцеву, ни мне, ни даже Ванину: эта задача поручалась не одной группе Ярцева. Для верности это же задание поручалось выполнить почти одновременно четырем разным группам, составленным из лучших разведчиков фронта.
Две группы уже отправились вчера ночью с разных участков фронта. Завтра ночью уйдет Ярцев, а послезавтра будет послана еще одна, последняя группа. Ценный пакет с подлинными документами должен был получить тот разведчик, который придет к Марии Ивановне первым. Остальным она должна была вручить только копии тех бесценных для нашей Родины документов. Об этом никто, кроме командующего фронтом, Анисимова, нескольких офицеров разведки фронта и самой Марии Ивановны, не знал.
Сводка погоды, доставленная для генерала Анисимова из гидрометслужбы фронта, давала такой прогноз: «В течение недели ожидается слабый юго-западный ветер, без осадков, температура воздуха — ночью плюс 3 — плюс 5, днем плюс 8 — плюс 10 градусов».
Это очень обрадовало Ярцева, потому что не нужно было утепляться, легче идти. Казалось, Ярцев все предусмотрел, все продумал…
В час ночи их маленькая группа вышла. На участке перехода их ждали Анисимов, Кузнецов и я.
Когда Ярцев подошел к передовой, луны уже не было, а небо усеяно множеством маленьких, сверкающих звезд. С краю небосклона лениво повисла Большая Медведица.
Ярцев решил перейти, вернее, переползти нейтральную полосу на участке второго батальона нашего третьего полка. Тут нейтралка была не заминирована, и у немцев, как показала аэрофотосъемка, проходило не шесть, как везде, а только две извилистые линии окопов. Нейтралка была очень широкой, метров четыреста, ровной как стол, без кустиков и деревьев, кроме того, вражеские окопы располагались на небольшой возвышенности. Нейтралка отлично просматривалась противником, и потому, вероятно, ее не минировали.
Переползти нейтралку незамеченными для трех отличных разведчиков не представляло особого труда, тем более что пятнистые куртки и такие же штаны отлично сливались с пятнистой темно-бурой осенней землей. А вот переползти шесть немецких линий траншей, если бы они были, почти невозможно. Поэтому и выбрал Ярнев этот участок с широкой открытой нейтралкой, зато только с двумя линиями вражеских окопов впереди, — без шести линий…
Они поползли и провалились в черную бездну ночи…
Как всегда, для наблюдения за нейтралкой немцы освещали ее ракетами. Как только, шипя, гасла очередная ракета и наступала недолгая темнота, наши разведчики успевали бесшумно продвинуться на два-три метра и замереть, пока взлетала очередная ракета. Иногда вражеским наблюдателям в этом лениво танцующем свете ракеты казалось что-то подозрительным, и тогда разноцветные пунктиры трассирующих пуль пулеметных очередей ощупывали землю.
Так наши ползли час, два, пока не преодолели нейтралку. Они залезли в небольшую воронку перед вражескими окопами. Определив по звукам и голосам, где немецкие солдаты не спят, а где отдыхают, разведчики, извиваясь ужами, проскользнули через одну, а затем через другую линии вражеских траншей.
По аэрофотосъемке они знали, что на этом участке у немцев нет ходов сообщения, что за окопами поле, переходящее в перелески, а там — артиллерийские батареи. Проползли еще метров сто после второй линии окопов и встали. Ярцев повел маленькую группу ускоренным шагом вдоль дороги, в глубь вражеской территории. Они видели, как по дороге проезжали автомашины, повозки в сторону передовой и обратно. Слышали иногда немецкую речь. Сами же шли молча, быстро. Ночная темнота укрывала их, они шли, всячески избегая встречи с немецкими солдатами. Завидев или услышав немцев, тотчас резко сворачивали в сторону. К утру вошли в лес. Когда рассвело, Ярцев влез на самую высокую ель и осмотрелся. Над темной грядой леса громоздились розовые от лучей восходящего солнца пышные, будто надутые, облака.
С левой стороны над лесом поднимались в разных местах дымки, видимо, там располагались немецкие войска, а с правой» стороны дымков не было.
Свернули вправо и стали продвигаться с большой осторожностью от дерева к дереву, от куста к кусту. Медленно, с оглядкой обходя или пережидая встречных, прошли километров десять и увидели в осеннем поредевшем лесу штабеля известняка, заготовленного еще до войны. Понаблюдали за штабелями и, никого не заметив, подошли осмотреть их. Среди множества штабелей нашли закрытое со всех сторон место. Тут поели,
