надо бы.
— Фёдору поручить. Этот всё найдёт.
— Ох ты ж, с ним ещё про налоги переговорить надо, до октября всего ничего осталось.
Мы почти прошли проулок, отделяющий Академическую улицу от Госпитальной, когда Кузя вдруг притормозил, убедился, что лишних глаз нет и обернулся фибулой, бодро пристегнувшейся на лацкан моего пиджака.
— Чего ты?
— Видел, машина только что проехала?
— Ну.
— А на заднем сиденье — Настька Салтыкова.
— Не успел рассмотреть. Не хочешь, чтоб она тебя видела?
— Совсем не хочу. Нафиг! С глаз долой — из сердца вон, решили же.
— М-гм. А то мелькнула у меня вчера мыслишка за недостачу Настасью тебе в пользование попросить.
— Всё, пап, не подкалывай!
— Ладно-ладно, шучу! Кто это, интересно, её привёз? Не Салтыковская машина. Неужели Настя решила личную жизнь устроить, пока папане не до неё?
— Да и пофиг на них всех! — сердито буркнул Кузя.
Мы повернули на Академическую. Из большого глянцево-синего автомобиля вышел парень на вид лет двадцати и двое девчонок — одна, понятно, Настя Салтыкова, а вторая — очень похожая на парня девица с задранным к небу носом.
— А-а! Помню эту! — обличил Кузьма. — Лизавета Трубецкая. Девки ей все завидовали люто, потому что папашу воеводой в Смоленск назначили, он поехал на три месяца большую инспекцию проводить, и мать с собой забрал, а Лизке с братом в Академию надо, поэтому они остались. Братец, пока бати нет, за старшего рулит.
— Так это, поди, он и есть? — я приглядывался к рослому парню, который помог выбраться из экипажа девушкам, а теперь что-то доставал из багажника. — Трубецкие, говоришь? Ну-ну.
— Брата не видел, утверждать не могу. Вроде, по разговорам, похож. Трубецкого Юрием зов… Опа! Кого я вижу!
Трубецкой (если это был он) захлопнул крышку багажника, и в руках у него оказались массивные, богато (нет, очень богато) украшенные ножны. С мечом, который по эфесу мы оба узнали мгновенно.
— Меч короля Артура!
* * *
Вчера произошёл системный баг, и при покупке книг у читателей слетели лайки к произведениям. Проверьте, пожалуйста, окрашены ли красным ваши сердечки! Авторы будут благодарны и начнут писать ещё интенсивнее))
08. В ЦЕНТРЕ ОБСУЖДЕНИЙ
ПОЧТИ ТАКОЙ ЖЕ
— А ведь я говорил ему на Русь не соваться! — зло выплюнул Кузьма. — Что, думал, семьдесят лет Пожарского не видно и не слышно — так и нет меня⁈
Да уж. Размолвка между двумя мечами была давней. Сшибаться им доводилось дважды: вскоре после того, как мы с Кузьмой из схрона вышли (тогда Экскалибур отделался лёгкими зазубринами) и потом, лет тридцать спустя — выскочка с Альбиона всё не мог успокоиться.
По характеристикам был он почти разумным, застряв где-то наполовину между полуразумностью и высокоразумностью. Не знаю, как бы нынче определила его хитрая аппаратура Судебного приказа, раньше мы всё на глазок прикидывали. И ещё гонора островитянину было не занимать, подначивал он все боевые артефакты, встречающиеся на пути, без разбору. Понятно, почему у Кузьмы такая реакция полезла, да?
— Каледвульх!!! — заорал Кузя на всю улицу, преобразился в тяжёлый полутор* и устремился вперёд меня. — Я говорил тебе со своего крысячьего острова не высовываться⁈ Говорил⁈
— Экскалибур, на минуточку! — глуховато раздалось из ножен. Рукоять меча задёргалась. — Опять⁈ Кто это сделал⁈ Кто додумался запереть меня, разумный меч⁈
*Очень условно говоря,
промежуточная форма меча
между одноручным и двуручным.
Рядом с воротами Академии начали останавливаться заинтересовавшиеся студенты. Мгновенно образовалась толпа.
— Да какой ты разумный⁈ — захохотал Кузя. — Ты даже таблицу умножения не смог запомнить!
— Зато получше некоторых запомнил правила этикета!
— Забей эти правила своему хозяину в ж*пу! И навершием своим заткни, чтоб не выпали!
— Да выпустите меня отсюда, я покажу этому мужлану! — орал Экскалибур. Трубецкой, которого ситуация застала врасплох, может быть, и рад бы был помочь, но меч Артура так дёргался и трясся, что развязать узел не было никакой возможности.
Кузьма скользнул ближе и издевательски предложил:
— Позволь предложить тебе помощь, детка! — он завис над выдирающимся из завязок мечом. — Я откупорю тебя. Не бойся, тебе не будет больно!
В толпе засмеялись.
Экскалибур зарычал и порвал наконец свои завязки. В воздухе заискрило, загудели энергетические поля.
— Я вызываю тебя! — рявкнул альвийский клинок.
— Принято! — азартно выкрикнул Кузя и бросился в бой.
Настя и Лиза стояли, совершенно нелепо раскрыв рты. Как-то Юра по-другому расписывал им свой план. Он хотел как будто бы случайно, проходя мимо, «увидеть» тренировку Пожарского, похвастаться своим мечом и предложить спарринг. Вроде как тренировочный. И сломать Пожарскому меч. «Нечаянно», конечно же.
И, естественно, никто не думал, что мечи прекрасно обойдутся без чьего-либо ещё участия.
— Да блин! — с досадой вскрикнула Лизонька, когда полутор Пожарского так ощутимо двинул Юриному Экскалибуру, что у всех аж зубы заныли. — По-моему, Юрочка, тебе дали не такой сильный меч, как обещали.
Юрий смотрел вверх, совершенно обалдевши, а над его головой в тугом пучке энергий сшибались два древних артефакта.
И тут Настю кто-то очень бесцеремонно схватил за руку. Она возмущённо обернулась и уставилась прямо в бешеные глаза старшего брата.
— Ты где шарилась? — Иван снова дёрнул её за руку. — Ты что думаешь — мне другого дела нет кроме как тупую соплюху повсюду разыскивать⁈
Настя разозлилась:
— И ничего не тупую! И не…
— Мало того, что ты в суде меня опозорила…
— Да меня там даже не было! — Настя аж задохнулась от
