Далее я пребывал в некоем мистическом сознании. Я неосознал, что умер, пока не увидел свое тело сверху. Тяжесть опала, меня охватила необыкновенная легкость. Мне было все равно, что там происходит внизу. Страха не было, но один вопрос возникал где-то во мне: почему я думаю? Моя душа взлетает, она покинула тело, где остался и мозг. Знания, которыми я оперировал ранее, утверждали, что душа управляет только чувствами. Вот проявились и чувства, я ощутил, ветерок, подъем ускорился. Мелькали мысли об ангелах, чистилище. Потом я решил вообще ни о чем не думать, и получилось. Мысли ушли, и я летел в состоянии безразличия в серой мгле.
.
2 Глава. Реабилитация
Серафим Иванович сообщил мне, что приходил офицер особого отдела, чтобы поговорить со мной, он его не допустил в реанимацию, но тот обещал вернуться позже. Я понял, что встреча неизбежна, и надо подготовиться к ней. Мне скрывать нечего, буду говорить обо всем, как было. Интересно, что память на последние события отзывалась четко и зафиксировала все в подробностях. Думаю, что особому отделу мне есть, что сказать.
Я заметил, что помню события своей жизни четко, мне достаточно сконцентрироваться на каком-то временном отрезке своей жизни и все проявляется. Также память реагирует и на отдельные фрагменты и события, которые я пытался вспомнить. Что касается памяти переводчика, то я удивлен, что хотя бы последние часы его жизни остались у меня. Обычно душа улетает и забирает весь накопленный опыт жизни, а мне вес же досталась его оперативная память.
Мои физические тренировки дали результат: теперь я могу вставать и ходить на костылях. Врач, сказал, что завтра меня переведут в общую палату. Девчонки опечалены потому, что в реанимацию может заходить только лечащий врач и наблюдающая сестра, а в общую палату все врачи и медсестры с посетителями. Нам труднее будет встречаться, но они что-нибудь придумают.
Уже целую неделю я нахожусь в общей палате, вместе со мной еще трое бойцов на излечении. Мы обменялись именами, никто не желает рассказывать о себе, я тоже не стремлюсь к этому. Обстановка спокойная и дружелюбная, располагает к размышлению. После обхода врачей, в палату зашел офицер особого отдела капитан Демченко Федор Степанович. Он представился и попросил выйти всех лишних и занялся моим допросом.
Только так я могу охарактеризовать его вопросы. Я начал подробно рассказывать
- Я до сих пор не верю, что командир мог погибнуть. В него все верили как в бога. Он, случалось, после выполнения задачи вытаскивал группу из таких ситуаций, что просто уму непостижимо. В двадцати трех выходах, из которых одиннадцать результативных, он не допустил потерь личного состава, исключая последний выход. Ему завидовали. Называли везучим. А он ночами над двухкилометровками сидел, схемы вычерчивал, "любые возможные и невозможные варианты "проигрывал". У него всякая операция на трезвом расчете строилась.
- Капитан меня прервал, - Ты мне не пой дифирамбы о командире. Мы все прекрасно знали Петра Рябко, - Ты рассказывай об операции досмотра.
- В первую ночь караван не обнаружили и в три часа утра ушли на дневку, километров на пять южнее, ближе к укрепрайону мятежников. Это характерный тактический прием Рябко. Такими неординарными решениями он добивался выполнения боевой задачи и сохранял личный состав от потерь. Дневали в складках местности. Обнаружены не были.
На следующую ночь мы снова вышли на место засады, вопреки тому, что в ночь с четверга на пятницу, обычно, проводка караванов не осуществляется. Так как в пятницу по Корану - выходной. Но мятежники могли этим воспользоваться, и командир решил исключить эту возможность. Но, и в эту ночь каравана не было.
Демченко подробно фиксировал мои слова в блокноте и сказал – Ты давай ближе к делу и с фактами. Ты же отвечал за связь. Я продолжил
- Снова дневка среди сопок. Снялись с дневки в 19-00 тридцатого октября. Расстояние в пять километров преодолели минут за 40 - 50 и около двадцати часов снова организовали засаду. Вскоре увидели фары автомобиля.
Караван идет, решили мы. Три машины появились, первым шёл огромный трёхосный "Мерседес". Рябко из АКМ, оснащённого прибором ночного видения, "снял" водителя с довольно внушительного расстояния, метров с 700. Машина остановилась. Другие машины дали дёру. С охраной, не ожидавшей нападения, больших проблем не было. Группу сопровождения и прикрытия каравана, попытавшуюся было отбить машину, рассеяли с помощью двух прилетевших "горбатых" (вертолёт Ми-24).
Капитан пристально посмотрел на меня и спросил
- Почему Рябко утром, не дожидаясь досмотровой группы, вторично пошёл досматривать "забитую" машину?
Теперь я понял, что руководство желает спихнуть жертвы операции на командира и продолжил
- Командир все рассчитал. В пять тридцать (31 10 ) выслал прикрытие из четырех человек: двух пулемётчиков Муфарова и Шарапова, и двух автоматчиков Кронова, младшего сержанта Пиранько. Задача группе: расположиться на близлежащей к машине господствующей высотке и в случае необходимости прикрывать досмотровую группу.
В пять сорок-пять Рябко с пятью бойцами выдвинулся к машине. Меня с пятью бойцами в числе которых были радисты Олупко и Доренко, пулеметчик, Росянец, сержант Нифатов, рядовой Насиров, оставил на прежнем месте и поставил задачу
