бы ты нам тут расписала, а? — мечтательно оглянулась Алла Алексеевна: — Мы бы с тобой товаром рассчитались, да, Саш? — отец, которого обычно даже самые спартанские условия устраивали, только плечами пожал.
— Нарисовать-то я могу, — я тоже оглянулась, прицениваясь к помещению новым взглядом. — А что, это вот — всё? Так и останется одна коробка?
Они воззрились на меня оба и ответили хором, но разное:
— Ну вообще-то да, мы хотели большой зал…
— А зачем нам второе помещение?..
— Ну вы даёте! — удивилась я. — А склад? Или опять в гараже слаживать, чтоб вас по второму кругу обнесли?
Нынешней зимой с ними случай произошёл, диковатый даже по меркам девяностых. Тут надо пояснить, что папа с семьёй жили в маленьком восьмиквартирном доме, на первой линии, рядом с остановкой Мухиной. Рядом под окнами стоял гараж. Кто-то просёк, что в гараж складывается товар. Подъезд подпёрли и накачали каким-то газом — никто из жильцов раньше десяти утра не проснулся. Как потом говорили — хорошо, что живы остались! А гараж обчистили в ноль. На сколько миллионов товара вынесли, я даже предполагать не буду. В том числе поэтому и не было у отца возможности нынче помочь мне ни с шубами, ни с сапогами, сами сидели с хлеба на квас…
Папа с Аллой Алексеевной воззрились друг на друга.
— Саш, правда? Чё мы не подумали, места вон сколько!
— Надо материалы тогда докупать.
— Ну докупим…
— Ладно! — папа встал. — Тогда пойду замеры сделаю.
— А что бы вы хотели, чтобы я нарисовала? — уточнила я прихлёбывая чаёк.
— Ну, не знаю… — Алла Алексеевна посомневалась, — пейзаж какой-нибудь?
— Если только стилизованный. А то будет смотреться как деревенский клуб.
— Вот только не абстракцию!
— А может декоративное что-то?
— Думаешь, будет стильно?
Я пожала плечами:
— Почему нет? Давайте я пару эскизов накидаю, что понравится — то и будем рисовать.
— Ой, слушай! Иди-ка сюда! — она подскочила и побежала в подсобку (ну, «побежала» — это я так образно, на самом деле Алла Алексеевна была дамой обширной комплекции и двигалась обычно довольно плавно).
Я заглянула следом, поскольку ме́ста, чтобы войти, практически уже не осталось. Алла Алексеевна перебирала на полочках какие-то пакетики.
— О! Вот он! — она протянула мне крошечную упаковку. На вид как джинсовое что-то. Верёвочки…
— А это что? — сквозь целлофан упаковки прощупывалось что-то твёрдое.
— Это купальник, Оля! Смотри, — она шустро распаковала вещичку. Джинсовым оказался только цвет, ткань была мягкая и очень приятная на ощупь. — Смотри, какой лифчик удобный! Обычно же такие, бесформенные, а этот на косточках, как бюстгальтер. А низ — шортиками. Глянь, шикарно как. Шортики летом и в городе носить можно, секси! М? По-моему твой размер. Померишь? Давай поменяемся…
Мы с ней совершили рокировку, и Алла Алексеевна прикрыла за мной дверь подсобки. Тут и зеркало есть, хорошо…
Лифчик и впрямь сел на меня идеально. Вот что значит, глаз намётанный. Шорты тоже подошли. Класс!
Я быстренько переоделась обратно и сложила всё как было.
— Ну как? — спросила из-за двери Алла Алексеевна.
— Отлично, — я вышла в зал. — Сколько я вам должна?
— Нисколько. Будем за декор рассчитываться, — она сделала плавный жест рукой, — вместе посчитаем. Пусть это такой мини-аванс.
— Ну, ладно. Постараюсь эскизик набросать побыстрее.
На этом мы согласились, и я пошла к отцу.
— Помочь?
— Да я уже всё записал.
— Покажи хоть, как двери будут, чтоб мне представление иметь.
Я тоже записала себе размеры и сложила листочек в сумочку.
— Ладно, попруся я, — это у нас шутка юмора такая, лингвистическая.
— Да погоди, двадцать минут — и вместе поедем, подкину тебя.
— О, ну ладно!
Я помогла помыть посуду, мы распрощались с Аллой Алексеевной, которая жила неподалёку, и полетели.
Уже в машине я завела вторую часть разговора:
— Пап, мне ж и носить зимой нечего. Куртка та такая страшная, это ж просто крандец.
— Шубу хочешь?
— Ой, не знаю. На шубу я вряд ли замахнусь. Искусственную не хочу. Сколько она продюжит — года два? А из натуральных… Если только на мутоновую.
— Может, пальто? Наши бы сшили.
В мастерской у них реально хорошие портнихи сидели, шили пальто, в том числе и зимние — это я помню.
— Сшить? — посомневалась я. — Только не бабушкинское!
— Какое захочешь — такое и сошьют!
Так-то да, но… Надо подумать, картинку нарисовать. Сколько они заломят ещё…
А, может, и сама сошью, у Аньки вон в журналах выкройки есть — с платьями справляюсь же. Наш «Зингер» даже валенки шьёт. Хотя дорогую пальтовую ткань испортить страшно, конечно.
Ладно, до зимы ещё дожить надо.
ДАЧНЫЕ ПЛАНЫ
Папа домчал меня до дома, а у подъезда Василичева нива стоит! Я быстренько распрощалась и побежала домой.
Мама открыла дверь:
— Наконец-то, гулеванка!
— Так впахиваешь тут всю неделю, как папа Карло, только в воскресенье и погулять!
— Ольга, привет! — крикнул из кухни Василич.
— Здрассьте!
Я быстренько забежала в ванную, помыть руки.
— Оля, суп наливать? — это уже бабушка.
— Чуть позже, баб. Я у отца чай пила, пока не хочу.
Вся кухня была заставлена кульками и пакетами с дачи: редиска, огурцы, всякая огородная зелень, черемша (у нас лес рядом), ведёрко с жимолостью, баночки с ревеневым вареньем. На столе в чашечке торжественно красовались первые ягодки клубники.
— Ух ты! — я уцепила пару клубничин. Сладкие-е!
— Оля, — деловито начала моя матушка, — я с четверга в отпуске, маму хочу на недельку забрать. Как раз ягода пойдёт.
— И вообще, свежий воздух, — поддакнул Василич.
— Ну, ладно. Переживу неделю-то.
— А ты с нами не хочешь?
— Да если бы я и хотела, я ж подрядилась садик разрисовывать.
— А-а-а, точно!
— Может, я останусь? — запереживала бабушка.
— Да ладно, что ж вы, всю жизнь её караулить будете? — махнул рукой Василич. — Девчонка взрослая, в институте учится…
Они ещё некоторое время спорили, но маме сильно хотелось, чтобы бабушка с ней поехала. К Саше же (старшему сыну) она ездила. А теперь у нас на даче тоже свой дом построен. Как не съездить-то⁈ По итогу они
