не стало случайностью.
А доктор похоже навеселе, успел уже принять пару таблеток, наблюдая за поединком.
Что касается самой подставы, то лично у меня никаких претензий к командованию не было. На их месте я бы возможно поступил схожим образом. Если есть возможность сохранить жизнь ценных кадров, вместо них подставив под удар бесполезный балласт, то почему бы и нет? Размен выглядел обоснованным.
А Тимофей Мещерский именно им и был до недавнего времени: вечно ноющим и жалующимся на свою никчемную жизнь балластом. С детства ненавижу таких персонажей. Так что искать виновных и мстить я не буду. Тем более, что без смерти Тимофея меня скорее всего бы здесь тоже не было. Сгорел бы в автомобильной аварии на перекрестке. А умирать, да еще так хреново, совсем не охота.
– Два звена по шесть мехов, итого двенадцать шагоходов, – рассеяно проронил я, с каким-то непонятным удовольствием глядя, как красные капли из раны на руке стекают на белую поверхность шкафа и начинают тягуче катиться вниз, оставляя за собой грязный след.
– Да, – подтвердил док, вновь вернувшись к изучению данных с дисплея капсулы. – Неплохая сила по местным меркам, способная решать почти любые оперативные задачи.
– А обычные наемники выступают в роли кого? Вспомогательной поддержки?
– Вроде того. Надо же кому-то проверять здания, проводить зачистки и сгонять персонал захваченных объектов, объясняя им что разрешено, а что нет, – все так же не оборачиваясь ответил док.
Понятно, основная ударная сила мехи, роты пехотинцев второстепенные подразделения для выполнения задач общего уровня. Но схема выглядела неполной.
– А что с прикрытием с воздуха?
Старичок как-то неопределенно помахал правой рукой.
– Есть пара транспортников, несколько дронов разведки, но в основном ничего не используют. Слишком дорого содержать полноценные штурмовики.
К тому же для взлета нужна оборудованная полоса, – мысленно заключил я. Но тут же подумал: – а может здесь машины вертикального взлета? Судя по всему, военная мысль здесь пошла по совершенно другому пути.
Раздался сигнал от входной двери. Мельком глянув в монитор, док нажал несколько клавиш разблокируя электронный замок. Несколько наемников внесли в медблок трупы, не глядя по сторонам молча сложили у стены и ничего не сказав вышли наружу.
Я равнодушным взглядом скользнул по убитым мною всего несколько минут назад людям.
Док с интересом поглядел на меня, отметив реакцию.
– А ты я гляжу опытный головорез. К кому хотел подобраться? Неужели к этому вечно пьяному извращенцу полковнику Холту? Ни за что не поверю, что нашлись те, кто заплатил огромные деньги такому спецу за голову этого идиота.
Я нахмурился. Что?
– Только имей ввиду, что в здешних краях замещение незаконно, – как ни в чем не бывало продолжил доктор. – А парни не любят, когда между ними свободно гуляют тени изнанки.
Он так и выделил особо эти слова: замещение и тени изнанки. Знать бы еще что это значило. Кажется меня посчитали кем-то другим.
– Твое оправдание с амнезией меня здорово повеселило. Знал бы ты, каких усилий мне стоило тогда не рассмеяться, настолько сказанное тобой прозвучало бредом.
Значит добрый доктор мне не поверил. Это хорошо или плохо? Особенно в свете того, что он явно принимает меня за кого-то другого.
– Не волнуйся, меня ваши высокие игры никак не интересуют. Я еще не настолько выжил из ума, чтобы влезать в разборки аристо или корпорантов. Ведь это только у них хватит денег, чтобы нанять свободную тень, – и опять, слово тень он выделил особо, имея в виду нечто другое, а не просто тень, что отбрасывают предметы.
Старичок вдруг по-глупому хихикнул и погрозил мне пальцем.
– А ты все же схитрил на последней секунде, затормозил Марека каким-то воздействием. Я точно не понял, что ты использовал, но ощутил минимальный всплеск силы, – он замахал рукой. – Не волнуйся, он был небольшим, почти на грани восприятия. Я и сам едва заметил, потому что слишком близко стоял, а остальные и вовсе ничего не почувствовали, – док хмыкнул. – К тому же все равно в лагере кроме нас одаренных нет.
Одаренных. Старик тоже обладал магическим даром. И он заметил, как я неосознанно что-то внедрил в ауру Марека, заставив его замедлиться.
– Кто вы? – спросил я, не слишком надеясь на правдивый ответ. Но как ни странно он прозвучал.
– Целитель, – док тяжело вздохнул. – Точнее когда-то им был. Пока не сжег свой источник, спасая одного дурака, – он посмотрел на меня. – Глупо да? Пытаться сохранить жизнь одному человеку и при этом полностью поломать свою собственную.
Я пожал плечами.
– Смотря какая ситуация. Иногда жизнь не оставляет особого выбора.
Старичок весело хрюкнул.
– Как верно сказано… – он вдруг замолк и завис, глядя перед собой в пустоту.
Под кайфом, вот и треплется, будь трезвым, вел себя более сдержанно. Надеюсь ему это не помешает работать. Хотя все равно все операции делают машины.
– Помогите-ка мне, – док внезапно резко очнулся и подошел к сложенным у стены телам, на ходу пояснив: – Не доверяю я тем разгильдяем укладывать их в капсулы.
Мы по очереди сложили мертвых в четыре пустые камеры, стоящие в ряд у противоположной стены. В пятой все еще находился Йохан, где киберхирург продолжал проводить трансплантацию глазного яблока.
Док что-то нажал и все четыре прозрачные крышки капсул одновременно закрылись, плавно утонув в пазах-фиксаторах.
Дальше начался какой-то кошмар. Я многое в жизни повидал, в том числе довольно ужасное, но даже для меня зрелище показалось отталкивающим.
Машины начали разбирать человеческие тела. Кожа, кости, сухожилия, внутренние органы, даже чертову кровью выдоили до последней капли. Тонкие манипуляторы, что так ловко в соседней камере лечили Йохана, в других расчленяли людей на отдельные составляющие.
Меня замутило. Прозрачность крышки медкапсулы, такая удобная для наблюдения за пациентом, теперь сыграла со мной злую шутку. Человека буквально кромсали на части, отделяя каждый кусочек с аккуратной педантичностью бездушного механизма.
Слишком мерзко все это выглядело. Одно дело пустить пулю в лоб, или вонзить нож, и совсем другое сделать вот так… Чем-то неправильным от всего этого тянуло. И ведь потом часть всего это поместят в меня.
Впрочем предаваться морализаторству, значило подставлять самого себя, особенного после того, как основное дело уже сделано. Зря что ли рисковал, выходя на поединок сразу против пятерых. Они проиграли, я выиграл, брезговать, изображая оскорбленную невинность слегка поздновато.
Пытаясь абстрагироваться от увиденного и мерзких звуков хирургической пилы, что иногда долетала глухим эхом из-под закрытых крышек, я обратился к доктору.
– Кстати, вы не могли бы проверить мой нейрочип? В прошлый раз я не успел попросить, как нас
