Возвращает мне левы, а я его баксы. От адреналина мои пальцы дрожат. Не отдали бы, устроил бы драку. Шумиха им точно здесь не нужна.
С такими деньгами светиться не стоит, поэтому торопливо ухожу, выбирая маршрут, где больше народа. Пройдя метров двести, оглядываюсь. Вокруг отдыхающие, безмятежные лица. Хвоста вроде не видно. И только теперь выдыхаю.
Пронесло. Мог бы попасть на полтинник и больше. Я не эксперт по фальшивкам. Ну это нахер, теперь только в обменник! Хотя и там могут кинуть.
Всё позади, но на душе беспокойно. Сажусь на лавку, достаю и пересчитываю заново сумму. Меня прошибает холодный пот, но я всё не верю.
Считаю еще раз. Вдох-выдох. Снова считаю.
Сука, сломали почти половину!
Вскочив, в бешенстве несусь в «ченч» обратно.
Урою, убью!
Естественно, там никого уже нет. Смуглая девушка за стеклом смотрит с насмешкой:
— Не, не ги познавам.
Вот тварь, не знает она! Сука, братушки!
Ум душат отчаяние и бессильная ярость. Зло сорвать не на ком, развели как лоха. Сэкономил, блин! «Всё, что нажито непосильным трудом, всё же погибло! Три магнитофона, три кинокамеры заграничных, три портсигара…»
Прийти с Ванькой и кинуть предъяву? А дальше-то что? Не та страна, положение, силы. Только поржут. Групповая виза и стройотряд, в полиции наверняка возникнут вопросы. Лох — это судьба. Тот «поезд» вновь от меня удалялся.
А если заночевать? Натравить на них Кайя? С арами ведь прокатило…
Да нет, лучше не надо. Во-первых, где их искать? Во-вторых, от него и так проблем много. Не дай бог, будет труп, за который меня и посадят. Пусть с администраторшей своей развлекается.
Сорок минут дороги в Бургас показались часами. За окном Равда и Ахелой, живописные соляные бассейны Помория, цапли и солнце. А в уме словно дыра, сожравшая момент удовлетворенности, который так редко бывает. В ней утонула «девятка», кроссовки и цветастый спортивный костюм. И как теперь смотреть в глаза Ваньке?
Но встретив его, я увидел себя. Тот же обреченный, полный отчаяния взгляд. Жутко и странно без обычной улыбки. А ведь оба не сказали еще ни единого слова.
— Мить, нам трындец… — по-детски шмыгнул он носом.
— Вань, чо случилось? — занервничал я. Беда никогда не приходит одна. Ну, хоть жив и здоров. И то ладно. — Что-то украли? Отняли товар? Ары вернулись?
— Нет, не они. Полиция. Рейд. У нас пилы забрали, едва убежал.
Сердце болезненно сжалось и, похоже, не билось. В ушах ровный гул, а вокруг тишина. Даже обычно орущие за окном чайки молчат.
В «Дружбу» и «Парму» вложено много. Они дорогие, но меньше того, что сам потерял. Всё вместе — это уже катастрофа. Крушение всех моих глупых надежд. Где-то далеко насмешливо громко прогудел тепловоз.
— А «Зениты»? И шагомеры? — бесцветным голосом спросил я.
— Фотики спас, а шагомеры продал. Знаешь, как тут их называют? Крачкомер! — он попробовал улыбнуться, но вышло криво. — Так не брали, тогда я сказал, что это для секса. Ну, типа, сколько махов получится, если засечь. А у тебя как прошло?
Я рассказал как. Бледные и растерянные, мы выпили пива. Потом спустились, купили еще. И вновь повторили. Ванька беспокойно и долго ворочался, пока не заснул.
Но если его сон на время спасет, то что ждет меня?
Как оказалось, новый куплет той же песни:
Черный мрак страха терзает мой ум.
Лютый ветер кармы обжигает мне пятки.
Передо мной Повелитель смерти в демоническом виде.
Гуру, думай обо мне! Скорее посмотри на меня с состраданием.
Я не в силах вынести мук негативных рождений.
Дай благословение, освобождающее от бездны низших миров.
Когда женский голос стих, передо мной возник богато украшенный барельефами храм. В них вставлены кусочки стекла или камня, отражавшие свет, из-за чего те сияли, пуская блики на позолоту изящных арок и фигурных колонн.
Рядом со мной стоит рыжий Эддичка. На лице восторг и благоговение. Пялится на высокий купол в цветных витражах. Наверное, поэтому не заметил подмены. Я точно ведь вздрогнул, ослепленный роскошью убранства вокруг.
Кроме нас никого в храме нет, но впереди массивные, украшенные затейливой резьбой двери в другой зал. Наверное, ждем, когда позволят войти. В уме заныло неясное ощущение незримого присутствия кого-то еще. Меня будто жёг через скрытую щель чей-то недобрый и проницательный взгляд. Оценивает, рассматривает, мысленно взвешивает, видит насквозь. Знает — со мной что-то не так.
Собравшись, постарался успокоиться и просто ровно дышать. Это ведь паранойя. Кай не выдаст себя. Тут царство мертвых, а я еще жив. Максимум выкинут в мой «нижний мир». Надо расслабиться и посмотреть, что же дальше. Тут как кино. Надеюсь, в любом случае мне ничего не грозит.
Витражи в куполе пропускали достаточно света, чтобы увидеть богатую роспись. Самая большая картина с каким-то святым, висела над алтарем. Лицо величественного седоволосого старца прописано с необыкновенной тщательностью и мастерством. Он выглядел задумчивым, отрешенным и словно смотрел сквозь толпу на нечто недоступное их восприятию. Указательный палец на левой руке направлен вверх, а средний на правой показывал «fuck».
Я было задумался над очевидным символизмом этого жеста, но очнулся вдруг Эддичка:
— Потрясающе, да?
— Что именно? — осторожно спросил я. С одной стороны, информации хотелось бы больше. С другой, не подставить бы Кайя. Неизвестно, о чем была их беседа. Есть риск зайти на второй круг.
— Роскошное убранство храма, как метафора Неба. Это возвышенность над мирским, символ запредельного знания и духовных богатств.
— Разумеется, — пробормотал я, услышав классический аргумент почти всех религий. Удобный способ оправдать свою алчность. Символ отречения еще лучше подходит, но его не декларирует почему-то никто. Видимо, не то впечатление производит на смертных. Деньги нужны даже тут.
— Неудивительно, что это сакральное место сосредоточения духовной силы и благословений. В наш мир стремятся попасть изо всех измерений в поисках истины и просветления. Широкий выбор философских и религиозных учений позволит жаждущему освобождения удовлетворить свои духовные потребности, кем бы он ни был! — оттарабанил Эдди с блаженно-глуповатой улыбкой.
— А что делать тем, кто не жаждет? — тихо спросил его я.
Если за мной кто-то подсматривал, то скепсис будет непременно отмечен. Для чужака это нормально, а вот моему новому другу, видимо, бы уже не простили. Вот и вызубрил методичку. Наигранная и высокопарная интонация обычна для недалеких сектантов и торговых агентов, прячущих неуверенность за маской надменности. Но мне он ничего не продаст. Эту духовность я
