карьерный самосвал. Ну и грузовик с крокодильей мордой и примелькавшимся зеленым кунгом — наверняка купленный у вояк по списанию — на их фоне вообще мелочь. Как и пара черно-белых седанов токийской полиции. Убедившись, что быстро перекусить не светит, полицейские вообще разворачиваются — здесь их ответственность закончилась. Дальше режимная зона Токио-3.
* * *
— Проснись, насяльникама! Вона указателяма: «Токио-3», аднака!
— Дошутишься, Барри, правда джамшутом сделаю… Так! Орлы, а встали, как орланы… Бобраны… Бараны!!! Почему еще колодок нет? Покатится, ты ху… Худосочными лапками своими его останавливать будешь? Эдик, ставь вторую канистру. Этот скат откати в кювет. Сам знаю, что запрещено, скажи — сейчас поменяем вторую пару и сразу приберем. А ты сходи поесть возьми. Что значит: кафе снято? Так и еж с ним! Пусть нам с кухни вынесут, а стол выньте из бытовки и поставьте на воздухе, в кунге духота до немогу.
* * *
Когда из машин полезли строители, и знаменитые гости, и официантки, и школьницы-фанатки — все на миг повернули головы к закатной стоянке. А Синдзи не повернул головы. Синдзи на Аску глядел, и не было ему решительно ни до кого дела.
Так что Рей пришлось тихонько потянуть брата за рукав:
— Синдзи! Синдзи! Это, похоже, тот…
Нагиса Каору голос понижать даже не подумала. Мисато в ухо шептать без толку, в таком гаме разве из пушки шарахнуть:
— Сестраааа!!!
— Убью, мелкая! Так орать! Что такое?
Нагиса оттянула сестру в уголок, где Синдзи наслаждался мгновением покоя. Рей уже что-то объясняла брату на ухо, и лицо у Икари вытягивалось все сильнее.
— Сестра… Мисато… Этот человек на подножке машины… Старший колонны, или как он там называется… Это он — комроты.
— Те танкисты, которых вы не опознали ни на одной фотографии.
— Ну да!
— Так… А у моста и кусков не осталось. Ну да после Странной Компании удивляться… Ладно. Тихо всем. Раздавайте автографы. Улыбайтесь! Телефон мне! Хикари!
— Майор, мэм!
— Номера техники: кран этот и прочее. Откуда она, где зарегистрирована, кто владелец… Быстро, быстро…
— Я перезвоню, майор, мэм!
— Хорошо… Кадзи, милый.
— Для тебя что угодно.
— Вон те парни у машин. Поговори с ними.
— Мягко посоветовать уехать?
— Нет! Наоборот. Возьми официантов. Извинись, что занято кафе. Сделай, чтобы они тут задержались. Габриэлла!
— Что случилось?
— Случилось… Случилось… Пойдем со мной. Нет, дробовик оставить, это приказ… Что, Хикари?
— Майор, мэм. Обещайте, что не станете ругаться.
— Еще чего! А ну говори — что там?!
— Это компания «Пингвин-строй». У них на логотипе такой э-э… Пингвин… С таким э-э… На спине рюкзаком…И надпись: пен-пен.
* * *
— Я так долго… Хотела с вами увидеться. И вот… Не знаю, что спрашивать.
Собеседник пожимает плечами:
— Спрашивайте, не стесняйтесь.
— Наверное, самое главное — почему вы здесь?
— Почему именно здесь, или почему нам дома не сиделось?
Габриэлла не улыбается. Маленький медвежонок на столе перед ней — и тот веселей глядит.
— И то, и другое.
Стол гладкий: строганные и полированные доски. Минуту назад из кафе прибежали девушки. Поставили чашки с бульоном и рисом. Чайник с чаем. Зеленое мороженное из чайного листа, которое по-настоящему делают лишь в одном на Земле переулке.
— Обычно спрашивают: почему жив.
Габриэлла вздрагивает и натурально прячется за медвежонка:
— Я… У меня не было выбора. Что в моих извинениях теперь толку…
— Стоп! Извиняться должен я. Неудачно сказанул. Вовсе не считаю вас виноватой.
— Но я же вас вызвала.
— А мы приняли вызов. Никто не просил нас, образно говоря, снимать трубку.
Ферраро выдвигается из-за медвежонка — словно из окопа встает:
— Так почему?!! Почему, синьор?! Что вас двигало сюда?! Что мы вам значим?! Ведь была не только ваша рота. Еще три группы вашего spetznaz в самой штаб-квартире!
— То, что Мисато назвала Странной Компанией?
* * *
Странная Компания перед щитом; за щитом уже вход в ангар с EVA, куда нужно доставить пилота Икари. Сам Синдзи собран и спокоен: если в кабине самурайский клинок — как валидол под языком. Габриэлла позади: очки разбиты осколком, лицо перемазано, волосы поверх разгрузки, руки исцарапаны, но не дрожат. Ферраро держит коридор. Добежали!
Щит поднимается. Компания входит в ангар. Слышен топот сапог по металлу — подмога? Погоня? Габриэлла успокаивает дыхание, выбирает слабину на спусковом крючке.
И тут из-за угла появляется…
Она сама — Габриэлла. Так же разбиты тактические очки, так же подрезаны волосы. И с ней парень — младший брат Синдзи. На лицо точь-в-точь, но взгляд больше добрый, чем твердый; и идут в обнимку. И та, вторая Габриэлла, шепчет «Синдзи, любимый, дошли! Вот и ворота!» — и тоже вскидывает дробовик, и тоже застывает, пораженная зеркальным сходством противника.
А из-за второго угла выходит второй — то есть, уже третий — Синдзи. Видит одинаковых девушек, наставивших друг на друга стволы… Видит самого себя…
Вскидывает руку с крестиком — Габриэлла еще успевает подумать, что где-то она видела такой простой гладкий четырехсторонний крест — а новый Синдзи кричит: «Мисато!» — и вспышка.
Пламя белое!
И все — потом подобрали без сознания. Хорошо хоть — свои подобрали. Чем закончилось? Кто все эти люди? Ферраро-два из иного мира, влюбленная в Синдзи-два, судя по улыбке до ушей — влюбленная счастливо и взаимно. Синдзи-три в окровавленной рубашке с подарком Кацураги в руке. Говорящий кот — пингвину брат — и невесть откуда вылезший лесной еж, на которого, по слухам, удачно сел вражеский пулеметчик в ключевом коридоре пятого сектора…
Тигр! Громадный тигр, встретивший Странную Компанию в Догме…
И еще…
* * *
— И еще такой был парень в кожанке. Майя его особенно благодарила. Огнемет потом растоптал. Сказал, кто меня-де еще раз назовет огнеметчиком — сокрушу!
— А тигр-то куда делся?
— А пес его вместе с Икари-старшим знает… Вот ведь нахваталась… А что за песня?
— Мы счастливее очень многих… И японских богов сильней… Вашу землю творили боги — мы творим города на ней! Каждый месяц, после каждого ангела так вот и творим…Смелость города берет — смелость строит города! Понимаете, Габри, ну так вот все рвутся оружие носить! Я вот тоже думал… Ствол в руки — крутой Уокер. Идиот…
— Вот уж что понимаю! Но меня-то даже и не спросили!
* * *
— Что-то они долго беседуют.
— Ну, надо же Габри парень вместо О’Брайана.
— Мисато! У тебя одно на уме.
— Подойдите к чуду трезво. Зачем вообще нужно чудо? Чтобы тому, кому плохо, стало хорошо. А Габриэлла испереживалась, я-то знаю. Пусть хотя
