на выходе бросает мне через спину:
— Я убивал и за меньшие нанесенные мне оскорбления, — рычит сквозь зубы, еле сдерживая гнев. — Еще раз увижу тебя, и ты горько пожалеешь об этом, Аиша.
А я уже не могу говорить. Я мертва и обездвижена. Только дрожь в теле напоминает о том, что я еще способна дышать.
Оборачивается, и я застываю глазами на нем, пытаясь запомнить каждую черту, точно зная, что больше никогда его не увижу.
Судорога проходит по телу, когда он вылетает из комнаты. И слова сами слетают с губ:
— Молю, прости меня. Это все только ради тебя…
Но Эмир уже не слышит меня. Он летит по коридору, сшибая все на своем пути, а я обваливаюсь на пол, мечтая только об одном, — чтобы смерть скорее нашла меня.
***
— Ты не заставишь меня! — ору, срывая голос. — Я прошла через ад! Я не вынесу этого вновь! Не смей даже заговаривать об этом!
— Ты пойдешь, Аиша, — Сархад сам пожаловал в мою башню, когда я проигнорировала уже пять его призывов. — Пойдешь, и будешь улыбаться Пиерису! Это твой долг!
— Почему он не улетел? Ты клялся мне, что его не будет здесь! — голос срывается, а горло опухло от напряжения.
— Эмир пожелал присутствовать на балу помолвки, — Сархад сдергивает с меня простыню, которой я по-детски накрылась, представляя, что она сможет укрыть меня ото всего дерьма в этом мире.
— Нет, — глухим голосом отвечаю я, мотая головой, — ты не заставишь меня. Я не выдержу и свалюсь замертво к его ногам. Ты заставил меня пройти через бездну ада! Я не смогу повторить это еще раз!
— А если… — Сархад вдруг успокаивается, присаживаясь на уголок моей кровати. — Если я скажу тебе, что это двойная помолвка, и взгляды будут прикованы не только к тебе, это поменяет ситуацию?
Я резко дёргаюсь, читая на его губах усмешку, и все внутри холодеет от ужаса.
— Что ты…Еще сделал? — хриплю я, чувствуя, как брови сходятся на переносице.
— Решительно ничего, — усмехается он, и в лице как будто бы и правда нет подвоха. — Он сам решил забрать себе сувенир с Архаира.
— Кто он? — в горло словно песка натолкали.
— Эмир, разумеется, — глаза Сархада блестят, когда он читает страдание в моих глазах. Он питается этой болью, упивается ей, смакуя, за то, что посмела угрожать ему. За то, что поставила под сомнение его безграничную власть. И теперь он будет наслаждаться каждой секундой моей агонии. Не упустит ничего.
— Кто она?..
— Удивительное дело, — он расплывается в улыбке, — Азалия была так впечатлена твоими рассказами, что видимо, сама решила помочь подруге, взяв на себя обязательства по уходу за бывшим возлюбленным.
Сархад издевательски похлопывает меня по лодыжке, и я не понимаю, что делаю, когда бросаюсь на него с диким ревом, пытаясь вцепиться в лицо. Он снимает брыкающуюся меня с себя, не переставая смеяться.
— Что ты натворил?! — ору я. — Ты дал мне слово!!!
— Я ничего не делал, — он смотрит прямо, и я вдруг понимаю, что говорит правду. — Аза как раз была рядом, когда Эмир спросил про ту, что спасла его. Как я и предполагал, он не смог разглядеть твоего лица. А Аза… Она оказалась совсем не против этой маленькой лжи. Кажется, глаза Эмира загорелись, когда он ее увидел, вот я и решил вплести ее в эту историю.
Я ничего больше не чувствую. Просто пялюсь в одну точку, а Сархад выжигает мое сердце с каждым новым словом.
— Он вдруг сам предложил жениться на ней за то, что она спасла его. И я… Знаешь, решил, что будет лучше, если рядом с ним будет та, что сможет утолить желание вернуться на Архаир.
— Это запрещено… — хриплю я, а перед глазами только марево дымки. Глаза ничего не видят. — Алияды не могут покидать планету…
— Знаешь, Аза… — он формирует мысль, разглядывая потолок. — Она обладает таким даром, что сможет о себе позаботиться. И совет посчитает, что я поступил мудро, приставив одного из нас к опасному противнику, служащему Мулциберу.
Сархад вновь бросает взгляд на меня, видимо, надеясь, разглядеть новую боль от этого предательства, но я просто сижу на кровати, сложив руки, словно поломанная кукла.
— Спускайся, Аиша, — усмехается Сархад, берясь за ручку двери. — Я не позволю тебе пропустить помолвку лучшей подруги.
***
Сархад не соврал. Аза действительно была в зале, уже не в белых одеждах, а в красных, которые были символом замужней женщины. Женщина-алияда могла носить красный только за месяц до свадьбы и месяц после, как знак того, что она готовится стать женой и матерью.
Огромный зал, набитый алиядами высших рангов. Все они прибыли на мою помолвку, но судьба распорядилась так, что в центре внимания была Азалия. Эмир, единственный в зале со смуглой кожей и черными волосами, смотрелся чужим среди светловолосых с бледной кожей алияд. И тем самым просто не мог не притягивать взгляды. А я ревновала его абсолютно к каждому. Хоть и не имела на это совершенно никакого права.
Помолвка, где соединенные пальцы будущих супругов оплетали вместе красной летной, была в самом разгаре. В роли «свидетеля», который мог соединить два сердца, обычно выступал кто-то из старейшин. И на этот раз новобрачных связывал сам император Сархад фан Дормейский.
Величайшая честь, которой только могли удостоить пару.
Сейчас мой отец аккуратно наматывал ленту на запястье Эмира. Муж был первым, так как ему надлежало стать главой семьи. А я наблюдала за каждым движением неотрывно, просто не в силах отвести воспаленных глаз. После, Сархад вложил в руку Эмира пальцы Азалии, и меня всю передернуло так, что бокал из рук вывалился.
— Осторожнее, — шипит Пиерис. Смотрит на меня маленькими злобными глазками, потому что я чуть не залила его белые одежды с красной оторочкой.
Он не доволен тем, что помолвку отложили. Этому мелкому пакостнику всегда хочется быть на первых ролях. А теперь ему придется жениться завтра, но это уже будет как бы послевкусие праздника. Поэтому он бесится. Знает, что все это из-за меня, а на причину он чхать хотел, разумеется.
Азалия всегда мечтала об этом. Делилась со мной каждой мыслью о церемонии, которая грезилась ей едва ли не каждый день. И сейчас она стояла под руку с мужчиной, который женится на ней. С моим мужчиной… И Сархад как раз делает последний узел на их переплетённых запястьях.
По правилам алияд, церемония бракосочетания могла произойти лишь через месяц после «соединения». Этот срок считался достаточным для того, чтобы будущие супруги поняли, что брак
