битком забиты. — ответил ей, вспомнив, какое количество постояльцев обитает в «L’étoile du nord», а ведь это одно из самых дорогих подобного рода мест в столице!
— Я… — начала было та.
— Человек, который искренне дорог, то есть ты… — я перешел на шепот, — никак не может обременять меня! Я безумно рада, что ты приехала. Честно! Позвони, пожалуйста, своей маме, а я пока позвоню своей и решу все вопросы.
— Хорошо. — согласилась «подруга Ия» и прервала звонок.
Все интереснее и интереснее…
Матушка, услышав о моей внезапной гостье, возражать против ее присутствия рядом со мной не стала, однако…
— Нет, сама за ней ты на вокзал не поедешь, твой маршрут заранее проработан. Возвращайся в «L’étoile du nord», а за твоей Ией я отправлю автомобиль. — заявила она, а затем, словно бы спохватившись, поинтересовалась. — Ну и как? Удалось в тишине библиотеки привести чувства в порядок?
— Да, мам. Я теперь в порядке. Почти что полностью!
Ну и, конечно, разве могло обойтись без звонка от Надежды Васильевны, мамы Ии, чья любимая дочь впервые в жизни натурально сбежала из дома, да еще и в какое неспокойное время…?
Никак не могло, разумеется. Однако эта предприимчивая женщина довольно быстро успокоилась, услышав мои заверения в том, что о ее экстравагантной дочери позаботятся.
— Ия, есть ли рядом с тобой какое-нибудь кафе? — поинтересовался я, когда, переговорив с матерью «подруги Ии», набрал ей самой.
— Да, вроде бы… — ответила Ия, добавив через несколько секунд. — «La Cafeotheque».
— Хорошо. Жди там, за тобой скоро приедут.
— А, ладно! Спасибо за твою заботу, Кайа!
В авто, по дороге в гостиницу ' L’étoile du nord'.
Едва усевшись в кресло, я принялся размышлять о том, что же мне удалось за сегодня выяснить…
Решение съездить сюда оказалось определенно правильным! Знать бы теперь еще, что со всем этим делать…
Матушка — уроженка крошечного уездного городка в Тверской губернии, типичнейшего «N-ска», раскинувшегося на берегу Волги. Ее отец — действительный статский советник, Виталий Оскарович Леваков. Мать — его зарегистрированная любовница.
И то ли в восьмидесятых — начале девяностых годов прошлого века «гайки» для прессы не были столь сильно «затянуты» как нынче, то ли сам Виталий Оскарович и его домочадцы охотно общались с журналистами, а может, и все вместе. Как бы то ни было, но Семья Леваковых весьма часто оказывалась на страницах газет. Как городской, так и уездных. Ну а что, ведь целый действительный статский советник, что для маленького городка, население которого на тот момент насчитывало, дай бог, двадцать тысяч человек — ого-го какая фигура!
Тем более что Его Превосходительство слыл тем еще бабником (не осуждаю), предпологаемые амурные похождения которого местечковый аналог «Светских Хроник» смаковал с особым удовольствием, пускай даже и в весьма витиеватых и осторожных выражениях.
И все у Семьи Леваковых было внешне хорошо. Ровно до тех самых пор, пока…
Глава 104
Как именно это произошло, мне доподлинно выяснить не удалось, однако, зимой девяносто третьего года, у жизнерадостной, судя по многочисленным виртуальным изображениям с ней, виденным мной на страницах газет, девочки восьми лет отроду, моей приемной родительницы, приключилась двусторонняя пневмония.
И это единственное более-менее конкретное упоминание о нездоровье маленькой Жени Леваковой я обнаружил в статье, посвященной торжественному открытию нового здания городской больницы ее родного «N-ска», главным врачом которой являлся человек, занимавшийся лечением ребенка, ибо на тот момент служил у Леваковых семейным доктором.
Писали, что девочка осталась жива лишь благодаря божьей помощи да профессиональному мастерству доктора.
И вот, на виртуальных изображениях Жени до и после болезни, сделанных с разницей в те полгода, что Семья не демонстрировала ее «уважаемой публике», я увидел двоих совершенно разных детей.
До. Беззаботную, каковой и полагается быть ребенку ее возраста, Женечку Левакову, улыбчивую девочку с двумя длинными толстыми косами, которая, хотя и была жуть как похожа внешне на мою приемную родительницу, но…
И Евгению Филатову после.
Виртуальные изображения в оцифрованных газетных выпусках оказались на редкость хорошего (для газет) качества и вполне сносно передавали мелкие детали лица.
И оно, ее лицо, стало совершенно разным. До и после. И это не оптическая иллюзия или моя надуманность, ведь я просмотрел вполне достаточно изображений с этим ребенком для того, чтобы не ошибиться в выводах.
Работа мимических мышц лица до и после стала различна. Как и само выражение лица. Совершенно неприсущее детям выражение какой-то чрезвычайной собранности, постоянно, даже когда снимавший заставал ее искренне чему-то радующейся.
И ведь подобное я уже видел ранее! Когда сравнивал увиденное на виртуальных записях, сделанных «старой» Кайей, с тем, что «показывало» зеркало теперь.
Два внешне очень разных лица Кайи.
Ну и плюс, конечно, матушкина прическа. После, она обнаружилась со своими обычными, модно подстриженными до плеч, густыми темными волосами. Эту же самую прическу у нее можно увидеть и теперь.
Приемная родительница явно не из числа тех женщин, которые часто меняют свой стиль…
«Она раз за разом возвращается в тот самый день…». — в очередной уже раз мне вспомнились слова галлюцинации.
Галлюцинации ли…
И если моя воображаемая собеседница была права, то, вероятнее всего, мне удалось обнаружить временной промежуток с «тем самым днем».
А ведь матушка обманула меня!
«Но я — шестая по счету дочь своего отца, и даже так у меня не было свободной воли в вопросе выбора своего жениха».
По крайней мере, отчасти. И это очень странно, ведь подобное элементарно проверяется.
У действительного статского советника было больше дочерей. Он, вообще, исключительно многодетный тип, но…
Только у его первой законной жены, Вероники Васильевны, было пятеро детей, все дочери. То есть, вместе с Женей — и получается та ее цифра 6.
Однако, к моменту замужества матушки, они, эти ее старшие единокровные сестры, уже покинули этот мир.
Где-то через неделю, после того как приемной родительнице исполнилось десять, с дочерями Вероники Васильевны началась череда несчастных случаев, длившаяся примерно три с половиной года. И с неизменно летальным исходом.
Мне удалось более-менее достоверно выяснить причины гибели лишь двоих из сестер Леваковых.
Первой, с кого началась череда смертельных происшествий, стала старшая из сестер, Настя, двадцати одного года от роду. Она страстная любительница парашютного спорта. Была. Во время очередного прыжка у нее неправильно раскрылся парашют, и барышня разбилась.
Семь месяцев спустя, следующая по старшинству сестра, с не самым распространенным в наших широтах именем Европа, очень неудачно грохнулась с кобылы во время одной из конных прогулок, сломав при этом себе шею.
Парашютный и конный спорт — увлечения небезопасные, так что произошедшее вполне могло быть,
