послышалось сзади меня. «Она что, мысли читает?» — спросила я саму себя, не оборачиваясь, — Читаю, читаю! И мысли, и чувства! И от твоих мыслей у меня бородавки потемнели на спине. — сказала Бартон спокойным голосом. «О! Всемогущая Фея Цветополья! За что мне всё это?» — сказала я про себя, — А кто она? — спросила жаба, — Ну эта, Фея Цветополья, про которую ты все время вспоминаешь? Богиня какая? Или это ругательство?
«Она все мысли мои слышит! Может я просто вслух говорю и не замечаю? Вдруг она мой дар украла — дар читать мысли?» — опять я про себя.
— Ничего я не крала. У тебя все на лице написано. — сказала жаба.
— На лице? А кто написал? А что там написано? — я заглянула в свое отражение в воде. На лице ничего не было, кроме моих собственных огромных глаз.
— Ну ты и дурёха! — захохотала жаба, — Сотряснулась головой! Совсем ничего не понимаешь? — удивилась она, — Давай-ка ложись на спину! Надо принять варево! — жаба явно подобрела.
— Погоди! — сказала я, — У меня вопрос, пока ты меня снова не вырубила.
— Дааа? — удивилась жаба, — Спрашивай!
— Раньше, в своем Цветополье, я как-то читала одну книгу, и там была история про жабу, и там была такая фраза… (Я её до сих пор не понимаю, а у Ёжика забыла спросить.) А сейчас ведь самый подходящий случай.
— Ну? Давай задавай вопрос! — заторопила меня жаба, — Что тянешь?
«Ага!» — подумала я, «Любопытная, значит, как я?». Не успела я додумать свою мысль, как жаба выпалила:
— Да! Любопытная! И что? И это не порок, это преимущество! Потому что я всегда в поиске нового, неизведанного! Я, может, первооткрыватель! Вот кто варево придумал? Кто? Я! А кто его первый на фее применил? Кто? Я! — и тут она осеклась.
— Что? — закричала я, — Ты пичкала меня этим пойлом и даже не знала, что оно поможет?
— Ну помогло же! — отвела глаза жаба и явно покраснела.
— Ну вы тут сами все странные! — возмущалась я.
— Так какой вопрос то был? — забеспокоилась жаба.
— Не скажу! — заупрямилась я.
— Как так не скажешь? Ты что? Так же нечестно! Совсем нечестно!
— Да? — вопила я (а вопить Феи позволяют себе крайне редко, очень редко, почти никогда), — А Фей травить — честно? Честно? А если бы я сгорела изнутри от твоего варева?
— Ну не сгорела же! — надулась жаба, — Никто ещё не сгорел, выворачивало пару раз, так просто слабые пациенты попались. А ты стойкая! Я прям собой горжусь. — заявила она.
— Может мной? Гордишься мной? — переспросил я.
— Нее! Собой! За то, что Фею не убила. — она улыбалась во всю морду, — Так какой вопрос это был? Ты же понимаешь, что без моего варева ты не полетишь? Да не пойдёшь же ты по болоту пешком? Утонешь! Засосет! Здесь перепонки нужны! У тебя есть перепонки? — она явно издевалась надо мной.
— Перепонки у тебя явно на языке! — огрызнулась я и села в центр цветка, скрестив руки на груди.
— Ну ладно, ладно, не сердись! Давай свой вопрос, а я тебе крылышки вылечу! — дружелюбила она.
— Сейчас вспомню! И я ещё обижена! «Её жаба душила от жадности» — вот такая фраза была в книге, и кстати, книга это была совсем не про жабу. Вот и вопрос: почему, когда кому-то что-то жалко, приходит жаба и начинает душить? — жаба выкатила на меня свои огромные глазищи:
— Жаба — душить? Да мы самые мирные создания, мы вообще-то лечим тут всех, помогаем! Душить! Это же больно, наверное? — спросила она меня.
— Я не знаю, я не пробовала. Мы вообще милые создания и тоже всем помогаем. — я тоже сидела в смятении. В воздухе повисла пауза. Слов не было, и мысли не читались друг у друга. Мы просто сидели и смотрели друг на друга молча.
— И чего зависли обе? — раздался голос сбоку от нас. Мы аж подскочили от неожиданности, повернули головы в сторону голоса, а там на коряге сидел дятел, которого я сбила своей головой, — Так просто говорят, никто никого не душит. Просто фраза такая про жадин. — продолжал он, — Слушай, Бартон! Ну глянь спину! Ну правда болит, работать не могу, деревья погибнут. В одной экосистеме живём, и болото твое тоже затронет, если что.
— Шишку прикладывал? — строго спросила жаба, переваривая свой испуг.
— Прикладывал! — заныл он, — Не помогло!
— Тогда спускайся, лизну! — прищурилась она.
— А другого средства нет? — неуверенно спросил дятел.
— Ну, варево есть. Да только ей оно нужнее, — она кивнула на меня, — ей совсем без этого никак! Не полетит! Пропадёт!
— Нуу, — протянул дятел, — ну давай, только, что ли, аккуратнее! — ныл он.
— Я — сама аккуратность! — хихикнула жаба, — Садись пониже! — дятел слетел пониже, к самой воде, и повернулся спиной к ней, — Ну сейчас! — потёрла лапы целительница фей. И она вытянула длиннющий язык синего цвета и медленно провела им по спине дятла снизу вверх, прям против перьев. Дятел вскочил, весь передёрнулся и помчался восвояси, крича, не оборачиваясь:
— Ну спасибо, услужила! Фу! Фу! Фу! — жаба хохотала во весь голос, а у меня мурашки покатились по всему телу, и крылья стали фиолетовые.
«Фиолетовые!» — подумала я. И я тут же попробовала ими пошевелить. О! Великая Фея Цветополья! Они заработали, подняли меня над кувшинкой и держали мое тельце довольно уверенно в воздухе. Я поднималась все выше и выше. Жаба провожала меня взглядом и хохотала ещё громче. Она вылила варево себе в рот и нырнула в воду. Я сделала феечковую петлю и рванула прочь, только крикнула вниз лягушкам:
— Передайте жабе спасибо! Скажите, что она — лучшая целительница на свете! — я была свободна, бодра, весела и продолжила свой путь к Краю.
Глава 13
Мне не хотелось делать остановки, слишком долго я была обездвижена, слишком долго скованна и ограничена. И мне хотелось просто лететь вперёд вместе с ветром, но уже более внимательно и осознанно. Я летела так долго, пока не стало смеркаться. Я поняла, что надо найти ночлег, а завтра опять рвануть к этому неведомому Краю, который тянул меня, как магнит. Я спустилась пониже, чтобы найти бутон поудобнее, и опустилась на Василёк. Огляделась, съела немного пыльцы и улеглась в центре цветка, укрывшись лепестками. Мои крылья гудели от усталости, и в ушах ещё шумел ветер, но я уже провалилась в сон, не обращая внимания на всякие мелочи. Мне показалось, что я проспала три дня, такой глубокий сон меня одолел. Утром стрекотание крыльев, как мне
