— Но тогда, если вас, так сказать, не было при проведении ритуалов, помочь Джулиану воссоздать их вы не можете? — Труф старалась формулировать вопросы так, чтобы ответы были более многословны.
— Сейчас мы воссоздаем ритуал открытия пути. Здесь все довольно просто, есть записи, известны девять остановок, но без такой важной части, как "Страдающая Венера", ритуал остается неполным. Лично я не очень-то уверена в том, что нам удастся воссоздать весь ритуал.
Часы Труф показывали половину шестого. Она находилась в одной из спален Врат Тени. Меблированная под старину, оклеенная голубенькими обоями, она была великолепна. За ее окнами расстилалась небольшая зеленая лужайка, позади которой стоял прекрасный осенний лес. Сделанные из матового стекла абажуры старинных бра отбрасывали мягкий, приглушенный свет, вызывая ощущение нереальности. Казалось, что, подобно Бригадуну, она сейчас исчезнет, уйдет во мглу веков.
Айрин бранила Джулиана постоянно, ей казался недостаточно радушным прием, который Джулиан оказывал гостье. Труф внутренне смеялась над ее материнским негодованием за недостаток светскости в манерах Джулиана. Стоило Труф сказать ей, что она находится в дороге с шести часов утра и ничего не ела с этого времени, как Айрин тут же чуть ли не силой взяла ключи от ее машины и послала Гарета принести багаж. Затем она провела Труф в комнату, чтобы, как она сказала, Труф "смогла привести себя в порядок и немного вздремнуть" перед обедом, который подадут в половине восьмого. Труф с радостью воспользовалась возможностью переодеться. Она хотела выглядеть получше во время этого сказочного и, очевидно, официального обеда.
Она провела рукой по аккуратно остриженным коротким волосам, отчего они встали на голове неравномерным ежиком, опустилась на кровать и посмотрелась в старинное зеркало в массивной кленовой оправе. На нее вызывающе смотрела молодая, чуть меньше тридцати лет женщина в телесного цвета комбинации и светло-коричневых чулках.
Она достала из шкафа несколько вешалок, развесила на них одежду, а вешалки повесила на крючки, прикрученные к двери ванной. "Складки, — подумала она, — разгладятся сами, шелк хорошо отвисает". Ее сумка и чемодан с вещами, которые, как она предполагала, понадобятся ей для короткого пребывания в Убей Тень или Нью-Йорке, немыми ударопрочными пластмассовыми стражами французского производства стояли перед кроватью.
"Что я делаю здесь?" — беспомощно спросила себя Труф. Она чувствовала неловкость и возбуждение. Ей казалось, что она тайком прокралась в мечеть. Айрин Авалон искренне верила в то, что говорила…
"Она добровольно дала себя увести", — поправил Труф внутренний голос.
"Это чертово дело Торна Блэкберна. И Джулиан…"
При мысли о Джулиане сердце ее предательски забилось, а щеки вспыхнули. Джулиан волновал ее, как никто в этой давно упорядоченной, размеренной жизни. От него, как от плаща волшебника, исходили волны романтики и опасности.
"Вот это уж точно", — глухо согласился внутренний голос, ворчливый и недовольный.
Она сознательно отводила глаза от правды. Труф старалась не думать о том, что Джулиан — маг, посвятивший себя делу Торна Блэкберна.
"…Не прячь глазки, моя дорогая, рационалистски настроенная Труф. Он не только субсидирует занятия магией, он ею занимается. Ну и что будешь делать? Внимать? Но тогда кем считать тебя? Такой же, как эта глупенькая безобидная старая дева. И куда же делась твоя моральная непогрешимость? Стоило тебе увидеть этого рыцаря в сияющих одеждах, как ты…"
Труф задержала дыхание. Гнев охватил ее, она с шумом выдохнула воздух. Нет, для нее вера Джулиана ничего не значит, потому что он сам ничего не значит для нее.
"Врешь", — шептал голос.
— Ну, хорошо, — произнесла Труф. Джулиан был неотразимо привлекателен. Как герой романа, он был умен, красив, очаровательно загадочен и недоступен или почти недоступен.
И он не старался вытянуть из нее "Страдающую Венеру". Труф чертыхнулась.
Придя к определенному решению, почти дав клятву, Труф почувствовала, как у нее с плеч свалился громадный камень. Какое счастье, что во время разговора она ничего не сказала Джулиану о «Венере». Когда никто не подозревает, что ты являешься обладателем какой-либо ценной вещи, ее легче скрывать, а Труф решила не отдавать единственный экземпляр книги Блэкберна, чего бы ей это ни стоило. Они не получат ее…
"Страдающей Венеры" им не видать как своих ушей.
От этой мысли Труф испытала облегчение и уверенность. Она ничего не знала и ничего не понимала, но твердо решила не давать Джулиану возможность воссоздать ритуал "открытия пути", или как он там называется.
"А почему? — Труф опять услышала тонкое змеиное шипение. — Если ты считаешь все это чушью, так отдай им книжонку, пусть порадуются. Тебе-то какое дело, чем они тут занимаются? Жалко расставаться с «Венерой»? Что может быть проще — поезжай в город и сделай копию. В конце концов, Джулиан может очень хорошо заплатить за нее".
Это было уже слишком. Труф вскочила, схватила сумку и высыпала ее содержимое на кровать. Стараясь прогнать навязчивые мысли, она решила заняться собой. Заметив свое отражение в зеркале, она задернула плотные белые шторы.
Что же все-таки надеть к обеду? Она посмотрела на свитера, неброские и элегантные, оглядела брючный костюм, красивый и практичный, на отобранные к поездке блузки, рубашки и огорченно вздохнула. Она не взяла ничего такого, чтобы выглядеть в мире Джулиана подходяще даже в качестве гостьи. Ничего, кроме…
Она придирчиво посмотрела на платье, высоко держа его перед собой на вытянутых руках.
Труф сама не знала, почему взяла его. Когда выбирала одежду для поездки, она не представляла, на какой случай оно может понадобиться. Да она и купила это платье просто так, не зная, куда в нем пойдет.
"Вот уж действительно, черт дернул", — подумала Труф и усмехнулась.
Но платье было действительно великолепно. Тонкое, небесно-голубого цвета, с неярко расшитым воротником, оно выглядело скромно и в то же время чертовски элегантно, неброско и одновременно шикарно. Это было платье принцессы, случайно забредшей во Врата Тени и оставшейся там пообедать.
Труф быстро ополоснулась, побрызгалась своей любимой лавандовой туалетной водой и стала одеваться. Она надела платье, мысленно проклиная длинные «молнии» и модельеров, шьющих платья, которые женщины с трудом могут надеть без посторонней помощи.
Она повернулась к зеркалу и даже удивилась, увидев в зеркале почти незнакомую ей женщину с лицом насмешливым и немного надменным. Неужели она так похожа на свою мать? Значит, Катрин Джордмэйн выглядела так же? Но какой она была? Труф внимательно смотрела на свое отражение, пытаясь разгадать тайну прошлого другой женщины. Айрин Авалон говорила, что Труф похожа на Катрин Джордмэйн, но она может и ошибаться, ведь она видела Катрин последний раз более двадцати лет назад. Скорее всего, она находилась под эмоциональным впечатлением встречи.
