Дарвин.
– Не стоит. – Облаков, до этого смотревший в окно, опустил голову на пол. – Нет гарантий, что этот психоз не начнется снова. Думаю, что лучше пока остаться связанными.
– А с Петровым что делать? – спросил Лёня. – Если он сейчас надумает наложить на себя руки?
Облаков не знал, как разрешить эту ситуацию. Хотя у него были мысли, но нет… или…
– А почему нет? – произнес учитель сам для себя. – Почему же нет? Петров, ну-ка развяжи меня.
– С чего бы это? – спросил Сашка.
– Я должен занять твое место.
– Ты о чем?
– Не «ты», а «вы»! – злобно произнес Облаков.
– Юрец, ты давай завязывай с этим. Как хочу, так и называю.
– Развяжи меня!
– Нет.
– Ты еще молодой, а я уже пожил.
– И что?
– Я свяжу тебя, чтоб ты не смог ничего с собой сделать.
– Какая забота! Спасибо, не надо.
– Развяжи меня!
– Юрец, ты меня утомляешь. Схоронись.
– Саша!
Петров перестал спорить с учителем и начал игнорировать его просьбы. Сашка решил, что Облаков пытается хитрить, и как только учитель будет развязан, сразу же или сиганет в окно вниз головой, или схватит молоток и расшибет себе башку. Понимая, что и Облаков, и Лёня во время приступов суицида были в сознании, Саша предположил, что сейчас учитель вполне себе может выстроить такой хитрый план и находиться как раз таки в состоянии суицидального психоза.
Саша взял молоток и пошел по классу, рассматривая развешанные портреты известных физиков: Клерка Максвелла с нелепо раздвоенной бородой (как показалось Петрову), Нильса Бора, почему-то запечатленного тут с табачной трубкой (чему он учит детей!), Исаака Ньютона со смешными белыми бигудями на голове, Альберта Эйнштейна с невысунутым языком, Андрея Сахарова в квадратных очках, усатого Макса Планка, выглядевшего в глазах Петрова самым хилым. Случись массовая драка этих ученых, то, несомненно, как подумалось Сашке, Планк отхватил бы первым и храпел бы в свои усы, будучи в нокауте. Когда Петров дошел до Ломоносова, парень сразу понял, кто занял бы первое место в кулачном бою физиков.
Отбросив мысленные хохмы в сторону, Петров обратил внимание на сходства в выражениях лиц на портретах. Почти у всех этих деятелей науки был глубокий спокойный взгляд с немного прикрытыми веками. Возможно, слегка прикрытые веки и спокойствие – это показатель интеллектуального человека? Петров не знал. В его компании все всегда друг на друга выпучивали глаза и орали. Потом дрались. Еще иногда блевали, переводя драгоценный алкоголь.
– Саш, – крикнул Облаков, – подойди, пожалуйста!
Петров нехотя, вальяжной походкой, подбрасывая молоток в руке, добрел до связанной троицы.
– Сейчас мы попробуем рассчитать, с какой теперь скоростью течет время во Вселенной, – сказал учитель. – Вытащи из моего правого кармана брюк телефон.
– И как вы это сделаете? – спросил Лёня.
– Сейчас узнаешь.
Петров молча выполнил указание.
– Дальше: возьми линейку и отметь на доске мелом две точки вертикально одну над другой, и чтоб между ними был ровно метр.
Саша подставил метровую линейку, лежащую на полке под доской, и два раза ткнул мелом.
– Готово, – сказал Петров. – И дальше что?
– Возьми два телефона и запусти на них таймер на минуту. Один телефон держи возле нижней точки, второй – возле верхней, – сказал Облаков, – только старайся запустить таймер одновременно.
– Вы думаете, наверху минута пройдет быстрее, чем внизу? – спросила Настя.
– Не знаю, может, на минуте разница и не будет видна, но интересно попробовать.
Когда через минуту оба телефона одновременно зазвенели, Облаков расстроенно цокнул, а потом произнес:
– На разнице в один метр временное искажение не такое существенное, чтоб его заметить, засекая минуту. Надо или увеличить расстояние, или засечь час, может, два, может, день.
– Я не собираюсь стоять так с телефонами в руках час, а тем более день. – Саша сунул оба телефона себе в карман.
– Телефон, – недовольно пробурчал Облаков.
– Ой… Я случайно.
Саша вернул аппарат учителю в карман. Сложив руки за спиной, продолжил прогуливаться по классу, иногда поглядывая в окно.
– Мне надо в туалет, – произнес Дарвин.
– В трусы… – бодро ответил Петров.
– Нет! Ты что? – возмутилась Настя.
– Со мной все в порядке, – сказал Лёня. – Ты не имеешь права держать меня связанным. Давай развязывай!
Петров молчал.
– Развяжи меня! Тварь! – завизжал Лёня, от чего Петров аж вздрогнул. – Развяжи! Развяжи, скотина! Урод!
Лёня орал так, будто в него вселились бесы, что, возможно, походило на правду… Петров спокойно подошел к парню и придавил его лицо коленом. Настя откатилась от Лёни и Облакова ближе к двери, которая вновь затряслась – медсестра ждала свою добычу.
– Закрой свой поганый рот, Дарвин! – злобно произнес Петров. – Если мы выживем, я обещаю, что превращу твою жизнь в ад! Я тебе все ботинки захаркаю! Каждый день я буду отбирать у тебя деньги! А еще я буду раздавать тебе такие пинки, что жопа будет синяя, как слива!
– Ты импотент! Мне Настя рассказала! – Лёня плюнул в лицо Петрову.
Саша замахнулся на него молотком.
– Еще одно слово, и я убью тебя! – заорал Петров.
– Импотент! – орал Лёня, которого невозможно было узнать. – Не можешь бабу удовлетворить! Давай! Бей! Бей, девчонка!
– Дарвин! Замолчи! – Настя снова расплакалась. – Ты все врешь!
И тут до Петрова дошло. Он опустил молоток и отошел от Лёни, скалящегося и яростного.
Петров сел на край стола парты и, поджав губы, закивал головой.
– Все ясно, – тихо сказал он и глубоко вздохнул.
– Саша! Я не говорила ничего такого! – воскликнула девушка.
– Я знаю, Насть. Все нормально. – Петров пытался успокоиться. Он понимал, что сейчас тут, возможно, он один находится в адекватном состоянии. Но надолго ли?
– Слабак! – кричал Лёня и бился затылком об пол. – Трус!
Через несколько минут Лёня угомонился.
* * *
Петров прохаживался по классу. Облаков лежал молча, свернувшись калачиком, а Настя периодически всхлипывала. Медсестра за это время еще несколько раз дергала дверь, но на нее уже никто не обращал внимания. В какой-то момент Петров оказался возле окна и увидел очередные изменения на небе, на которые он вначале решил не реагировать, но любопытство все же взяло верх, и Сашка задал Облакову вопрос:
– Почему некоторые линии стали зелеными?
Учитель нахмурился и посмотрел на Петрова.
– Вот… раз, два, три, четыре… четыре линии позеленели. – Саша стоял спиной к Облакову и одноклассникам.
Учитель лежал ближе остальных к окну и мог видеть небо почти как Петров, хотя и чуть хуже – видно ему было только две зеленые полосы, но этого оказалось достаточно, чтобы сделать вывод и объяснить причину «позеленения» небесного тела, а точнее, света, исходящего от него.
– Объяснишь, что с этой звездой? –
