Книга Горечь прошлого - Юки Вольф

Его звали Альвэр. Просто и без лишних предисловий. Когда он, представившись, посмотрел на меня, признаюсь, мороз по коже пробежал. Не смотря на весьма добродушную улыбку, глаза пронзительно изучали меня. Скорей мою душу. Милэссия сказала, что пригласила этого специалиста для меня, якобы бедная девочка искаженно воспринимает реальность. Мне тогда понравился ответ Альвэра на это: «А Вы, мадам, никогда не задумывались, что все, что Вас окружает, есть чистая иллюзия. И если ее разрушить, то Вы сойдете с ума в настоящей реальности».

Поначалу я относилась к нему с опаской, но со временем мы начали неплохо ладить. Мать все то время свято верила, что Альвэр проводит со мной какие-то замудренные психологические занятия, на самом же деле мы общались на разные темы, и так вышло, что между слов он высказал мою боль… Меня это задело, и я сразу же замкнулась в себе. Какое он имеет право лезть в мою душу?! Кто он вообще такой? Постепенно из глубины выползала ненависть.

— Арлет, прошу, прости мне мое поведение, — говорил он, с сожалением в глазах. — Я не хотел сделать тебе больно. Я лишь хочу помочь…

— Чем Вы мне можете помочь? — вспылив я резко поднялась. — Откуда Вы вообще появились? Да что Вы можете знать обо мне, что решили помочь…

И он рассказал мне все без лживых теней. Как оказалось, Альвэр занимался изучением человеческой психологии. Посещая разные места, или же бывая, на каких-то званых вечерах, он выбирал себе экземпляр, а после изучал его. После трех занятий меня наконец-то допустили к сестре. Я на тот раз отказалась от помощи.

Катерина кинулась в мои объятья и слезы лились безудержным потоком. Я хотела обнять ее, но лишь прикоснулась к спине, она вздрогнула и тихо застонав, сжалась в комок. Мысль незамедлительно пронзила мою голову. Я осторожно сняла с нее рубашку. Затянувшиеся рубцы покрывали хрупкую спину моей сестренки… Катерина призналась, что в ту ночь, мать исполосовала ее плетью и знахарка, предварительно ждавшая в спальне, смазала раны какой-то мазью чтоб на не лежала бревном несколько дней… Это была последняя капля и я в тот же день согласилась на помощь Альвэра.

Он не спрашивал меня уверена или все идет от эмоций, лишь предупредил о боли. Мне было все равно на какую-то боль, мной овладела месть… Альвэр обратил меня, смешав свою кровь в моих жилах. Я умирала… Чувствовала как последнее дыхание жизни покидает мое тело. Судорожно я завершила свой земной путь. А после Альвэр был моей связующей нитью с миром живых.

Я убила свою мать и ее кровь была для меня первой пищей. Милэссию хоронили в закрытом гробу. Можешь себе представить, что я с ней сделала… Альвэр помог нам с Катериной переехать в его особняк, а сам вернулся в Фандаро́с. Я боялась остаться без него. После обращения он был рядом и помогал справляться с голодом, помогал контролировать себя… Я была привязана к нему словно ребенок. Но он уехал, сказав, что вполне уверен в моих силах. Однако он жестко ошибся… Я не смогла уберечь дорогого мне человека… Катерина покинула меня, не успело все у нас в жизни наладится. Ее как и твою сестру забрала болезнь… А я так и не решилась обречь ее душу на вечность, лишенную человеческих радостей. С тех пор я живу в этом доме, храня в своем ледяном сердце огонек любви Катерины, и каждый день, проклиная себя за слабость…

Арлет подошла к окну, за пределами которого растекался рассвет.

— Спасибо за откровенный разговор. Как-то легче стало.

Николас в ответ слегка сжал ее пальцы. Он заметил, как Арлет изменилась за время разговора: лицо осунулось, спина немного сутулилась, да и под глазами залегли мрачные тени. Хозяйка дома заметила его сочувственный взгляд, и еще раз поблагодарив за вечер, поспешила удалиться.

Ник долго размышлял над историей Арлет. Она доверила ему свои прошлые печали и страдания. Но что-то она явно намеренно упустила, вот прямо, чувствовалось Николасу. Однако это ее личное право. Да и парень спрятал некоторые фрагменты своего прошлого.

Не успело утреннее солнце приласкать сонную природу, как набежавшие с севера тучи, поглотили вмиг ясное око небосвода. Убийство на территории монастыря охватило Дэйланвур видимым страхом. Горожане изредка появлялись на улицах, а самые смелые торговцы с надеждой смотрели на редких прохожих. Городская стража прочесывала улицы вдоль и поперек, и отовсюду слышались стальные шаги и конское ржание.

В облачении Золотых Грифонов, Николас и Джозеф, позвякивая при ходьбе звеньями кольчуги, с важным видом шествовали в сторону монастыря. Их никто из стражников не смел, задерживать, ибо капитан Грифонов представил охотников как членов спецотряда Золотых Когтей. Даже горожане с опаской поглядывали на двух мужчин. Николас все было отдал лишь бы иметь возможность посмотреть на них со стороны. Это же интересно, с какими физиономиями они идут, что даже стражники стараются не встречаться с ними взглядом. Парня разбирал смех и, сдерживаясь, он еще больше хмурился. Лишь когда они, оказавшись на мосту Святых и убедившись, что двое конных стражников скрылись за углом собора, Николас расхохотался.

— Неужто мы настолько устрашающие?

— Да ты бы видел себя, — усмехнулся Джозеф. — Шел с таким видом, будто тебя приняли в гильдию, да и не в какую-нибудь, а в саму Черную Розу.

Николас сделал вид, что весьма наслышан об этой гильдии, а сам взял на заметку позже расспросить о ней. У ворот монастыря охотников встретили двое стражников с не менее важным видом. Ник немного напрягся, но когда старший страж Золотых Грифонов обратился к ним, напряжение улетучилось:

— Мужики, если вы на счет расследования, то гиблое дело. Мы, было, пошли с вопросами, однако там какой-то обет молчания. При виде нас испугались не на шутку, а старшая из них вообще приказала нам покинуть святое место. Нет, вы представляете? Какая-то баба монастырская указала нам на дверь.

— Сейчас у них служба за упокой душ погибших, так что предлагаю подождать малость, — другой стражник, немногим моложе был куда сдержаннее своего напарника.

Покуда время шло в ожидании, Николас успел изучить территорию. Высокие стены, скрывающие бо́льшую часть монастыря. Создавалось впечатление какой-то неприступной крепости. Да и сама архитектура здания больше походила на крепость: узкие окошки-бойницы, редко где заменены более широкими стрельчатыми витражными окнами. Толщина стен