Саид тоже затянулся и, прищурившись, в ожидании смотрел на двоюродного брата.
– Слушай, – обернулся к Саиду Тамерлан, будто вспомнив что-то. – А у вас здесь коньяк одной партии?
Саид удивленно приподнял брови.
– Вообще, да. А что?
– Хороший коньяк? – Тамерлан выпустил кольцо дыма, а Женя поморщилась. Она хоть и привыкла к тому, что Тамерлан – беспробудный курильщик, но запаха табака не любила до сих пор.
– Обижаешь, брат.
– А сколько бутылок из этой партии уже открыли?
– Не знаю, штуки три или четыре.
– А был ли на дне бутылок осадок?
– Нет, в этом коньяке ни грамма осадка нет. Да куда ты клонишь? – нахмурился Саид.
– Мы нашли в номере Тиграна бутылку коньяка с небольшим осадком на дне, – объяснила Женя.
– Жень, – остановил ее Тамерлан. Он хоть и был уверен, что Саид не убивал Теосяна, но все равно не стоило пока ни о чем распространяться. – Саид, а кто Теосянам этот коньяк относил? Диана сказала, что Тигран потребовал бутылку в номер вечером, когда они только приехали.
– Так и есть. Я велел Маше, это одна из горничных, отнести им бутылку.
– А у них в минибаре коньяка не было?
– Нет. Коньяк в минибар мы не ставили.
– Ясно. Ну что ж, спасибо, что терпеливо ответил на вопросы, – губы Тамерлана изогнулись в легкой улыбке. – Мы с Женей перейдем в соседнюю гостиную. Позови нам Юлю, а потом предупреди персонал, чтобы каждый по очереди к нам зашел.
– А с постояльцами как? – спросил Саид, вставая.
– Пусть они спокойно позавтракают. А потом я поговорю с каждым из них.
Саид согласно кивнул и направился к выходу из столовой, однако остановился в дверях и обернулся.
– Слушай, нам надо что-то с телом делать. В доме жарко…
– Нужно его перенести куда-то, – согласился Тамерлан.
– На улицу?
– На улице буран, мы его где потом искать будем?
Женя передернула плечами, представив полузаметенный снегом окровавленный труп. Однажды она сама нашла такой…
– Можно отнести его в ту пещеру, где я кинжал нашел, – предложил Саид. – Там холодно, как в морозилке.
– Отлично.
Тамерлан бросил взгляд на Женю.
– Евгения Георгиевна, ты давай иди в гостиную, а я помогу Саиду и тут же вернусь.
***
Женя перешла в гостиную рядом со столовой, прихватив с собой чашку кофе. Она подошла к окну и вгляделась в серую муть: крупной стружкой сыпал снег. Порывы ветра закручивали снежную пелену, тащили ее то в одну сторону, то в другую. Ничего не разглядеть за такой завесой. И хоть небо посветлело – взошло солнце, – но конца бурану не было видно. А в доме труп. И убийца. Женя поежилась, поплотнее запахнув края шерстяной кофты.
За спиной раздалось покашливание, Женя вздрогнула. Она не слышала, что в гостиную кто-то вошел.
– Позволите? – спросил Сима. – Ваш следователь велел мне вам рассказать, что я ночью слышал и видел. Они там этого… перетаскивают в подвал, а я не гожусь им в помощь, – ворчал он, объясняя и как будто оправдываясь перед Женей, почему он здесь, а не там, с хозяином. – Там в подвале ступеньки крутые, а у меня суставы болят. Коленка вон скрипит, что рассхошийся чурбачок. Но ступеньки еще ладно, дык тама ход в эту пещеру, почитай, что на улицу, все во льду. Опасно, значится. Вот и не взяли меня.
– Да вы садитесь, – Женя махнула рукой на одно из кресел напротив небольшого, под старину, диванчика, на котором теперь разместилась сама. – Серафим… Как вас по отчеству?
– Серафим Василич я, – разулыбался мужчина. – Да какие тама отчества. Всю жизнь меня Симом кличут.
Сима был мужик кряжистый, широкоплечий. Седые волосы коротко стрижены, однако на висках торчали космами. Лохматыми были и седые брови. «Ему, наверное, лет семьдесят или даже больше», – подумала Женя.
– Серафим Василич, скажите, вы ночью что-нибудь слышали? Ведь ваша комната совсем рядом с библиотекой, где убили Тиграна Теосяна.
– Рядом-то рядом, дочка… Имя твое запамятовал…
– Меня Женей зовут, – улыбнулась Женя. Серафим ей понравился. Был он какой-то настоящий, что ли. О таких раньше, в советское время, любили книги писать и в фильмах показывать.
– Женя, значится. Ну что ж, будем знакомы, – улыбнулся ей в ответ Сима. – А что до твоего вопросу, ни лешего я не слышал. Стар я, дочка. Ночью если проснуся почему, потом никак не усну. А потому приноровился я уши затычками затыкать, мне Алешка присоветовал, ну такие, знаешь…
– Беруши, – поняла Женя.
– Во-во, бери и в уши, – засмеялся Сима, прикрякивая. – Я эти бруши в уши-то суну и тогда ничего не слышу. Ну значится, и сплю-с себе спокойно.
– Значит, ничего не слышали, – разочарованно вздохнула Женя.
– Нет, не слышал. Я этой ночью крепко спал. А ужо когда нашли энтого, – Сима мотнул головой на дверь, – ко мне Алешка прибег и растолкал.
– Понятно, – протянула Женя.
Ей в голову вдруг пришла мысль: ведь она еще вчера хотела переговорить с Симом совсем о другом. Почему бы и не сейчас?
– Серафим Васильевич, у меня вот к вам какой вопрос, – Женя замялась, но решившись, продолжила. – Юля, хозяйка наша, говорила, что вы много знаете о местных легендах.
– Много не много, а знаю кой-чего, – хмыкнул Сима.
– А про Вишневые горы вроде бы есть какая-то легенда?
Сима прищурился на Женю и шепотом спросил:
– И ты, значится, видела ее?
– Кого? – не поняла Женя.
– Дык хозяйку.
Женя нахмурилась. При чем тут Юля? Она же о другом Симу спрашивает.
– Где я должна была ее видеть?
– Кто где видит, – пожал плечами Сима. – Но в основном является она ночью из озера и ползет, ползет к дому. Домой ей хотца возвернуться.
Женя поняла, что Сима описывает ее собственное ночное видение.
– Когда нынешние хозяева вздумали на старом месте энтот вот отель ставить, я им сразу сказал, что Хозяйка потребует жертву. Так ужо заведено у нее.
– Жертву?
– Да. И вишь, взяла же свое, убила-таки.
– Вы что же, Серафим Васильевич, думаете, что Теосяна призрак убил? – нахмурилась Женя.
– Призрак не призрак, а жертву взяла свою Хозяйка. Она всегда гнилые души выбирает, вот и в энтот раз не обшиблась. Гнилая душа был Тевасян энтот, – настырно сказал Сима.
– А что, и раньше здесь были убийства? – удивленно спросила Женя.
– Были, дочка, и убивства были, и случаи всякие.
– Какие случаи?
