Бриджет кивнула. Ей было страшновато, но не хотелось, чтобы Рашид это заметил. Пусть это и опасно, она его не подведет.
Рашид отдал несколько указаний. В конюшне пахло соломой и лошадьми, было спокойно и уютно. Они сидели бок о бок на тюке сена, наблюдая, как Ашира мечется в своем просторном стойле.
— Наверно, вы видели много родов? — устроившись на сене, спросила Бриджет.
— Не так уж и много. При первых я присутствовал, когда был всего на год старше Мо. Потом отправился в школу и видел остальные, лишь когда мне пошел второй десяток. Но вырос я ненамного.
— Наверно, каждый раз это было как чудо, — сказала она.
Он кивнул — похоже, она испытывает те же эмоции, что всегда приходили и к нему.
Время шло медленно. Поодаль слонялись конюхи, прибыл ветеринар, осмотрел Аширу и сообщил, что все в порядке. Он пошел в дежурную комнату попить кофе и быть наготове, когда возникнет необходимость. Рашид взглянул на Бриджет. Откинувшись на стенку стойла, она сидела с полузакрытыми глазами.
— Вам лучше вернуться в дом и немного отдохнуть, — тихо сказал он. У них за спиной остался длинный день, и близился рассвет. Она слишком долго была на ногах.
— Нет, я хочу быть здесь. Но как тяжело ждать. Я устала. Поговорите со мной, чтобы я не уснула, — сказала она, поворачивая к нему голову и приоткрывая глаза. Рашид почувствовал комок в горле, когда она так посмотрела на него — сонным и чувственным взглядом.
Он хотел ее.
Если Ашира пока не собирается рожать, он уведет Бриджет в темноту стойла и поцелует. Или прикажет, чтобы машина доставила их обратно на виллу, где они уединятся в спальне на весь остаток ночи. Но рядом были люди, и он подавил желание.
— И о чем же мы поговорим? — О том, как ему хочется расцеловать эту россыпь веснушек на переносице? Или пропустить сквозь пальцы пряди шелковых волос? Как ему нравится слышать ее прерывистое дыхание, когда он касался ее губ?
— Ваша жена разделяла эту любовь к лошадям? — спросила она.
Он раздраженно отвел глаза. Он хотел ее, а она заговорила о Фатиме. Или это всего лишь уловка, чтобы сменить тему? Он снова посмотрел на нее, но Бриджет изучала Аширу.
— Фатиму лошади не интересовали, она с удовольствием занималась садом. К верховой езде она относилась равнодушно и садилась в седло, только когда к нам приезжала компания любителей ездить верхом.
— Но Мо они нравятся.
— Конечно. — Рашид не мог представить, чтобы сын не разделял его любви к лошадям.
— Если вы соберетесь снова жениться, то будете искать женщину, которая так же любит лошадей? — сонно спросила она, снова роняя голову на дощатую перегородку.
— Не обязательно, у нее будут другие обязанности.
— Обязанности?
— Скажем так: играть определенную роль в моей жизни.
— Ммм... вы говорите так, словно нанимаете помощника или что-нибудь в этом роде.
— А разве супруги не помогают друг другу? Я бы хотел иметь рядом женщину, которая принимала бы моих друзей, когда я приглашаю их в гости, брала бы на себя светские аспекты моего бизнеса, умела спокойно разговаривать с послами и президентами и ладить с моей семьей.
— Родители наверняка подберут вам кого-нибудь, — проговорила она.
Он думал об этом. Фатима была прекрасной спутницей — умной, развитой, красивой. Выбрали ее родители, но их совместная жизнь оказалась очень приятной. И теперь его мучили сомнения: в самом ли деле ему хочется повторить этот путь? Он бросил взгляд на Бриджет — глаза у нее были закрыты, а волосы торопливо отброшены назад. Вид у нее был утомленный и такой обаятельный, что он снова мучительно захотел ее.
— Да, они организовали мой первый брак, а вот следующий я сам себе организую. Если снова женюсь.
— Вы найдете кого-нибудь, похожую на Фатиму? У вас было много общего в воспитании, были общие интересы?
— Мо.
Она открыла глаза и улыбнулась. Рашид почувствовал, как у него заколотилось сердце. У нее была совершенно очаровательная улыбка, может потому, что вместе с ней у нее вспыхивали глаза.
— Вы захотите еще много детей? — спросила она.
— Много? — Он отрицательно покачал головой. — Может, еще одного или двух.
— Ммм... А я бы хотела полдюжины. И еще собак, кошек и кроликов. У моих малышей будет самое счастливое детство, чтобы, когда они встанут на ноги, у них была надежная опора.
— А в вашей жизни есть надежная опора? — спросил он.
Бриджет пожала плечами.
— Отец не испытывал любви к матери, и я это знала. Но он любил меня и не обижал. Наверное, он что-то чувствовал к маме, но это не имело ничего общего с той страстью, которую он испытывал к своей прекрасной Изабелле.
— Чисто западная точка зрения — брак должен строиться на страстной любви, — мягко усмехнулся Рашид. Он вспомнил свою кузину Ясмину. Она вышла замуж по любви, была безумно счастлива и в любом обществе открыто демонстрировала привязанность к мужу и детям. Его собственные отец и мать на людях относились друг к другу куда сдержаннее. Так ли они вели себя с глазу на глаз?
Вспоминая, как мало тем для разговоров было у них с Фатимой, когда они оставались одни, он подозревал, что так оно и было. Будь у них побольше общих интересов, им было бы о чем поговорить помимо последнего приема, где они побывали, или как ведет себя Мо. И все же он любил жену, ему не хватало ее. И он печалился, что Мо не помнит женщины, которая дала ему жизнь.
Ашира заржала. Рашид поднялся, подошел к кобыле, погладил ее и сказал несколько ободряющих слов. Но она продолжала беспокоиться. С чашкой кофе в руках к дверце стойла подошел ветеринар.
— Осталось недолго. Может, вашей подруге стоит подойти с другой стороны перегородки? — Он говорил по-английски с сильным акцентом.
Рашид кивнул и посмотрел на Бриджет.
— Вам лучше выйти оттуда. Она готовится к родам, и присутствие незнакомых людей волнует ее.
Бриджет медленно поднялась и заняла место ветеринара с внешней стороны дверцы. Тот вошел в стойло, допил кофе, оглянулся и протянул ей пустую чашку. Бриджет прислонилась к загородке, взволнованно наблюдая за происходящим.
Жеребенок появился на свет как в учебнике, ножками вперед, и околоплодный пузырь разорвался еще до окончания процесса родов. Посмотрев на Бриджет, Рашид поразился выражению неподдельного счастья у нее на лице. На глазах у нее блестели слезы, она широко и искренне улыбалась.
— Как он хорош, — шепнула она.
Ветеринар осмотрел кобылу и жеребенка и отступил назад, чтобы природа завершила дело. Ашира начала тыкать мордой в своего первенца, облизывать его и ласкать. Полежав, крохотный жеребенок попытался встать на ножки. Дважды он падал, и Бриджет заливалась смехом, Рашид улыбался — новорожденные все такие неуклюжие. Но меньше чем через год этот малыш будет носиться по полям и вырастет в сильного арабского жеребца, который принесет немалые деньги.
