Он снял с себя арабскую одежду, бросил ее на табуретку возле ряда раковин и остался в западном костюме. Лайза вымыла лицо и руки, борясь с сексуальным напряжением, охватывавшим ее всякий раз, когда она находилась рядом с этим человеком. Он для нее запретный плод! Помни об этом, Лайза! — увещевала она себя.
Профессор Сандерс сидел за столом в общей палатке вместе с двумя студентами, работавшими в лагере. Он жестом пригласил к себе Туарега. Через какое-то мгновение Туарег сидел за столом профессора, и между ними завязалась оживленная беседа.
Лайза помедлила, а потом намеренно села за стол с двумя аспирантами. Наскоро пообедав, она встала и поспешила в свою палатку. Ей хотелось скорее проявить сегодняшние пленки.
Через некоторое время она уже разглядывала пейзажи, которые днем видела вживую. Вдруг раздался голос Туарега, зовущего ее.
— Я здесь! Погодите входить, чтобы не засветить снимки! — ответила она.
Пять минут спустя она отодвинула темную ткань и вышла из-за занавески. Туарег сидел на ее койке и разглядывал альбом с фотографиями, сделанными на дне рождения Джеппы.
— Надеюсь, вы не откажетесь передать это Джеппе? Я не знаю, как их переслать, — сказала она.
— Отличные снимки. Вы не просто сфотографировали, а передали сущность каждого человека, — похвалил он. — А почему два альбома?
— Второй для вашей мамы в знак благодарности за ее доброту и гостеприимство.
Она посмотрела на часы. Было одиннадцать.
— Вы не уезжаете?
— Профессор предложил мне остаться еще на день. Он просил передать, чтобы вы зашли к нему, — сказал он, поудобнее устраиваясь на ее койке.
— О’кей. Хотите посмотреть на сегодняшние снимки? Я проявила пленку и уже отпечатала.
— Да. — Он встал, возвысившись над Лайзой и касаясь головой потолка. Она провела его за самодельные темные шторы. Когда они оказались в тесном пространстве фотолаборатории, она почувствовала теплоту его кожи. Здесь было просторно для одного человека, но не для двух.
Красный свет придавал помещению таинственность. Фотографии выглядели серыми, но Лайза знала, что цвета получатся яркими. Она ждала, пока Туарег рассматривал снимки, надеясь, что они ему понравятся.
— Хорошие снимки. Вы уловили дух здешних мест. Вы собираетесь поместить эти фотографии в вашу книгу о Мокансаиде?
— Да. Они будут в разделе, посвященном пустыне, чтобы показать контраст со столицей.
Он повернулся, коснувшись плеча Лайзы. Она почти подскочила. Сердце было готово выскочить из груди. На секунду ей захотелось, чтобы он ее поцеловал. Она почти прижалась к нему, но, испугавшись, отступила назад и ударилась об стол с химическими реактивами. Он ужаснется, если догадается, что у нее в голове! Это только подтвердит его догадки о матримониальных планах матери.
— Пойду узнаю, зачем я понадобилась профессору, — сказала она. — Еще раз спасибо за интересную экскурсию.
Просто Туарег проявил доброту к гостье своей страны. Ничем другим истолковать его поступок невозможно.
— Вы хотели видеть меня, профессор? — спросила Лайза, входя в большую рабочую палатку.
— Ах да! — Он посмотрел через ее плечо и поманил к себе. — Ты знаешь, кто на самом деле Туарег?
— Человек, который спас меня во время песчаной бури, — ответила она.
— Он племянник человека, который дал нам право на раскопки. Я решил, что Туарег мог бы остаться на несколько дней в лагере, чтобы посмотреть, насколько важны наши открытия. Тогда, возможно, он убедил бы своего дядю продлить срок работы экспедиции. Поговори с Туарегом, убеди его повлиять на дядю!
— Я не могу! У меня с ним не те отношения. Он просто проявил милосердие к человеку, который мог погибнуть во время песчаной бури.
— Ерунда! Ты хорошенькая девушка, Лайза! Вряд ли тебе нужно объяснять, как использовать свои хитрости для достижения цели, — сказал профессор.
Лайза засмеялась.
— Мне кажется, вы слишком заработались, профессор! Кроме того, я вряд ли в его вкусе!
Она повернулась и вышла из палатки, почти наткнувшись на Туарега. Смешно даже надеяться, что он не слышал их разговора!
Она нервно улыбнулась, обошла его и бросилась прочь от палатки.
— Я слышал.
— О!
Он остановил ее и развернул к себе. В лагере было темно, только слабый свет из палаток освещал территорию. Лайза едва различала лицо Туарега.
— Я бы не стал менять срок работ, разве что в сторону сокращения. Профессор со своей группой уедут в установленный срок!
— Я знаю. — Она вздохнула.
— Лайза, вы честная женщина!
Она заморгала, не зная, что ответить.
— Спасибо.
Он тихо засмеялся.
— Кажется, вы расстроены? Женщины предпочитают, чтобы им говорили, что они красивые, что они пахнут, как ароматный цветок, а их глаза соперничают со звездами и губы вкуснее самого сочного граната!
Она отвернулась и взглянула на звезды, ярко горящие на темном небе. Не глядя на него, слыша в его голосе почти насмешливые нотки, она все же чувствовала, что он ухаживает за ней, ласкает ее словами.
— Здесь так красиво! Мне нравится, — тихо произнесла она.
Он пристально посмотрел на нее, потом, заключив в объятия, крепко прижал ее и поцеловал. Это было не просто прикосновение губ, а поцелуй решительного мужчины. Поколебавшись секунду, она ответила на поцелуй. Тепло, казалось, разлилось по всему ее телу, с головы до ног. Дышать было трудно, но в этом не было необходимости. Она получила все, чего хотела!
Когда он отнял губы, Лайза чуть не застонала от разочарования. Он взмахнул рукой.
— Пойдемте со мной! Посмотрим на звезды и почувствуем биение сердца пустыни!
Он вел ее в сторону, противоположную от места раскопок, чтобы она не боялась упасть в какую-нибудь траншею. Интересно, неужели он видит в темноте лучше, чем она? Звезды светили ярко, но луна, которая могла бы осветить их путь, еще не взошла.
— Вы очень любите пустыню, — заметила она.
— Мои родичи жили на этой земле на протяжении многих столетий. Она стала значительной частью моей жизни. Я мог бы жить здесь до конца своих дней, нисколько не скучая о городе.
Это подтвердило догадку Лайзы. Хотя в городе она видела Туарега изысканным и утонченным, его гораздо больше манили к себе первобытные просторы пустыни.
Туарег хотел спросить Лайзу, понравилось ли ей жить в пустыне. Она привлекает не всех. Кочевники, обосновавшиеся здесь, построили страну на песке. У них и их потомков образовалась с пустыней прочная и неразрывная связь. Но ведь Лайза не кочевница!
Они остановились почти одновременно. Только самое чуткое ухо могло различить неуловимые звуки ночи.
