разобраться со своими злобными и агрессивными тараканами, а потом уже лезть в чужую жизнь.
Ближе к утру понимаю, что через несколько часов нам предстоит встретиться снова, и тревога окутывает меня с головы до ног. Холодные мурашки искрами рассыпаются по телу, а живот неприятно тянет. Я не хочу этой встречи, но в то же время только о ней и думаю.
Тысяча вопросов в голове не дает сомкнуть глаз всю ночь, и к приходу Сэй я чувствую себя, словно выжатый лимон. Женщина замечает мое состояние, и предлагает остаться дома, чтобы отоспаться днем, но я отказываюсь. После недолгих споров ей все же удается убедить меня хотя бы не идти в лес, так как сегодня после обеда и так привезут провизию.
Следом приходит Хеймитч и шепотом интересуется, нужно ли ему беспокоиться о вчерашнем вечере. Отрицательно машу головой. Нельзя говорить правду о том, что я снова все испортила, а то они могут опять запретить нам видеться. Если уж кто-то и станет инициатором прекращения нашего общения, то точно не я. Не в этот раз.
Когда завтрак уже готов, и я начинаю волноваться, на пороге появляется Пит со свежими сырными булочками. Он не пек их с того самого дня, когда просил прощения за свой приступ.
Это что-то значит? Энни снова посоветовала ему сделать первый шаг к примирению или теперь это просто символ его чувства вины? Только вот Питу не за что себя винить. Это я должна печь булки и заодно учиться держать язык за зубами. А, может быть, это вовсе ничего и не значит. Просто булочки, и всё тут.
Пытаюсь не встречаться с Питом взглядом, но когда это все же происходит, то не могу обнаружить на его лице и капли раздражения или напряжения. Он все еще немного сонный, а волосы мило примяты с одной стороны. Сейчас он с каждым днем все больше становится похож на того парня, с которым мы строили планы побега на Арене 75-х Игр. Физический труд и пребывание на солнце снова сделали его сильным и здоровым внешне, а умировотворённое лицо, надеюсь, символизирует хотя бы небольшую победу над внутренними демонами.
Пит красивый.
Одна только эта мысль окрашивает мои щеки в пунцовый цвет, а парень, будто прочитав мои мысли, поднимает свой взгляд и неуверенно улыбается.
— Хочешь булочку, Китнисс? — он подвигает корзинку чуть к моей половине стола. — Это ведь твои любимые?
Киваю и отправляю одну в рот, пытаясь справиться с нахлынувшим смущением.
— Сам вспомнил? — интересуется Хеймитч.
Пит ненадолго задумывается, а потом, слегка пожав плечами, спокойно отвечает, выбивая у меня почву из-под ног:
— Я вроде бы этого даже никогда и не забывал.
Жую булку и думаю о том, что мое сердцебиение сейчас слышно, наверное, даже в Капитолии.
Почему он не злится на вчерашнее? Почему он так мил? Может быть, я слишком сильно накрутила себя ночью, а на самом деле ничего страшного не случилось?
До конца завтрака тоже не происходит ничего экстраординарного, только Сэй сообщает всем, что сегодня я не пойду охотиться, а сразу отправлюсь в город вместе с ними.
— Молодец, солнышко! — Хеймитч одобрительно сжимает мое плечо. — Надо больше бывать на солнце, а то ты уже позеленела в этих стенах.
— Может быть, это из-за твоего перегара? — парирую я, и все за столом, включая Пита, прыскают от смеха.
Теперь уже расслабляюсь и я.
Мы отправляемся в город всей четверкой, предварительно посетив дом Хеймитча, чтобы он мог распрощаться со своими пернатыми детишками и убедиться, что у них полно еды и воды. Сэй, разглядывая выводок, говорит, что ждет не дождется, когда сделает жаркое из гусятины, и на лице ментора появляется такой ужас, что я начинаю смеяться до боли в животе.
— Держи свои желания при себе! — говорит он, закрывая дверцу загона перед ее носом.
Мы вяло плетемся под рассветным солнцем, когда Пит вдруг замедляет шаг и глазами показывает мне к нему присоединиться. Замедляюсь и иду рядом, а когда расстояние между нами и нашими надзирателями становится приличным, Пит неуверенно начинает беседу.
— Не слышал, чтобы ты сегодня ночью кричала.
— Да, мне как-то не спалось…
— Ну вот, — он грустно усмехается, — а я-то думал, что хоть кто-то выспался.
— А ты кричал.
— Да, мне снился сон, который, кажется, совсем не сон.
— Это как? — смотрю ему в глаза, а он задумчиво почесывает голову.
— Иногда мне снится то, что было в самом деле. Правда, чаще всего в конце набегают какие-нибудь переродки с глазами мертвых трибутов, но на утро из этого можно вычленить воспоминания.
— Расскажешь? — спрашиваю я, не до конца понимая, насколько имею право просить о подобном, но Пит кивает.
— Эээ, да ничего особенного. Снилось, как мы устроили пикник и бросали яблоки в силовое поле на крыше Тренировочного Центра перед Квартальной Бойней.
Резко поднимаю глаза и замираю. Ничего особенного?! Да это был один из самых особенных дней в нашей жизни! И даже прекрасно понимая, что все воспоминания обо мне были так или иначе стерты или переписаны, мне становится чертовски обидно.
Поджимаю губы и стискиваю кулаки, чтобы сдержаться и не сказать лишнего, а Хеймитч, будто спиной почувствовав неладное, разворачивается и недовольно кричит, чтобы мы перестали шушукаться и шевелили ногами. Послушно ускоряю шаг.
— Мы с Китнисс как раз обсуждали, что неплохо бы прогуляться в сторону леса и проверить ее силки, — вдруг выдает Пит, а я на секунду округляю глаза, но быстро подхватываю его умысел и как можно спокойнее подтверждаю сказанное.
— Да, вдруг ночью кто-то попался, а с такой жарой завтра тушку придется только выбросить.
— Вдвоем? — с удивленной усмешкой спрашивает ментор, и мы киваем. — Пит, если ты решил ее прибить и закопать в лесу, то лучше скажи сейчас.
Я закатываю глаза, а Пит спокойно смеется.
— Да ладно тебе, Хеймитч, ты уже замучил парня своим обществом! Дай ему прогуляться без твоей кислой мины, — внезапно подключается Сэй.
— А я, если что, быстро бегаю, — добавляю с как можно более доброй улыбкой, пытаясь унять возникшее волнение, и Хеймитч сдается.
— Полчаса! — приказывает он, удаляясь в другую сторону, пока мы уже сворачиваем к луговине.
Пит явно не просто так хочет остаться наедине, ему нужно что-то сказать или спросить. И, с одной стороны, я рада, что он сам стал инициатором нашей прогулки, но, с другой стороны, если сейчас что-то пойдет не так, все усилия пойдут насмарку. Больше я не должна лажать, что бы там ни случилось, и как бы обидно ни
