не самоубийцы. Вы спрашиваете, почему нас интересует подводный корпус крейсера? Видите ли, сэр Джон, внизу у корабля спрятан, так сказать, секрет его скорости — винт. Кроме того, именно снизу их гидроакустики слушают воду, пытаясь поймать шумы наших подлодок. Здесь уши корабля, его сонары. Кому же, как не нам, интересоваться всей этой анатомией?
К большому плаванию
13 апреля, пятница.
Москва, улица Грицевец,
кабинет начальника ГРУ ГШ
В кабинете главного шефа военной разведки пятничное утро выдалось горячим. Вереницей шли доклады, совещания, переговоры. К обеду самые неотложные дела удалось утрясти. Когда хозяин кабинета собрался было отправиться обедать, ему напомнили об еще одной встрече, запланированной, впрочем, самим начальником ГРУ.
— Товарищ генерал-лейтенант, — услышал Шалин голос своего помощника, — контр-адмирал Бекренев. Прикажете пригласить?
— Приглашайте, — ответил генерал, приводя в порядок галстук и застегивая пиджак.
В дверь кабинета начальника Главного разведывательного управления Генштаба вошел подтянутый, строгий мужчина в военно-морской форме с дюжиной, не меньше, наградных планок на левой стороне кителя.
— Товарищ генерал-лейтенант, контр-адмирал Бекренев по вашему… — начал было свой рапорт вошедший, но хозяин кабинета его тут же остановил:
— Заходи, Леонид Константинович, присаживайся.
Михаил Алексеевич Шалин несколько дней ждал этой встречи, но Бекренев всю неделю был в отъезде — в штабе Черноморского флота в Севастополе, а затем и на Балтике. Он был опытным боевым командиром. Воевал в Испании. В годы Великой Отечественной командовал кораблями Черноморского, а затем Северного флота. После войны на разных должностях служил в военно-морской разведке. Пользовался немалым авторитетом на флоте.
В начале пятидесятых Михаил Алексеевич сам пригласил его к себе в войсковую часть номер 44388–именно так на языке первых отделов именовалось Главное разведывательное управление Генштаба.
У него Бекренев возглавил первое управление — нелегальную разведку.
В отличие от КГБ, военная разведка всегда гордилась тем, что стояла в стороне от сыскных дел. Может быть, поэтому ее авторитет среди профессионалов всегда котировался выше авторитета КГБ. Кое в чем функции этих двух разведок совпадали. И та и другая занималась сбором военно-политической информации, вербовкой агентуры. Но ГРУ осуществляла разведку в военной области значительно шире и интенсивнее, так как здесь лежала исключительно ее сфера интересов. Из шести управлений ГРУ первые четыре вели исключительно стратегическую и агентурную разведку. Именно при генерал-лейтенанте Шалине, кадровом разведчике с довоенных времен, в ГРУ ГШ произошли заметные структурные и кадровые изменения. Они были вызваны критической оценкой тех промахов, которые военная разведка страны допустила, впервые столкнувшись с американской армией в ходе боевых операций в Корее. Укреплялись и росли органы разведки в армии, авиации и на флоте. Создавался спецназ ГРУ. Активно развивались легальные и нелегальные резидентуры военной разведки за рубежом страны. Росла агентурная сеть ГРУ.
— У меня к тебе серьезный разговор, — не тратя времени на любезности, по-товарищески заявил Шалин.
В кабинет начальника ГРУ вошел его помощник и поставил на стол перед беседующими поднос с двумя стаканами чая и ломтиками лимона на блюдце.
— Ты, я полагаю, в курсе того, что Хрущев и Булганин на предстоящей неделе отправляются в Англию на крейсере «Орджоникидзе», — начал разговор хозяин кабинета.
Гость утвердительно кивнул головой:
— Да, мне это известно.
— Так вот, — продолжал Шалин, — расскажи-ка мне коротенько, так сказать, для затравки нашей беседы, что из себя представляет крейсер «Орджоникидзе», на котором будут плыть наши лидеры? Я ведь человек не флотский. В военных кораблях разбираюсь слабо.
Михаил Алексеевич действительно за истекшие шесть десятков лет своей жизни к морю приближался лишь во время нечастых летних отпусков. Всю свою военную службу он, выходец из семьи оренбургских крестьян, прошел на земле, в сухопутных войсках. Сначала в царской армии, где в чине прапорщика командовал ротой Сибирского стрелкового полка. А затем и в Красной армии, где начал военную карьеру казначеем, а дослужился до должности замначштаба 13-го стрелкового корпуса. В 1936 году выпускник Академии имени Фрунзе майор Шалин был командирован в распоряжение Разведупра РККА. Пройдя войну начальником штабов трех различных армий, в 53-м после смерти Сталина он уже в звании генерал-лейтенанта возглавил военную разведку Советской Армии.
— «Орджоникидзе» — вполне современный корабль, — начал свой ответ контр-адмирал Бекренев. — Это крейсер 68-й серии. Она была запущена недавно, в начале пятидесятых. Первым в серии вышел крейсер «Свердлов», затем «Орджоникидзе». Сейчас готовится к пуску на воду крейсер «Чапаев». Все это отлично защищенные, скоростные боевые корабли с мощной 152-миллиметровой артиллерией и двумя десятками торпедных аппаратов, с отличным навигационным оборудованием…
— Тогда ответь мне на такой вопрос, — прервал Шалин. — Если бы ты оказался на месте англичан, что бы тебя больше всего интересовало в нашем крейсере?
— Думаю, кое-что им, конечно, известно. Машина ведь не новая. В международных водах и зарубежных портах — нередкий гость. Но далеко не всё.
Шалин положил ломтик лимона в свой стакан в красивом серебряном подстаканнике и сделал несколько глотков. Бекренев последовал его примеру.
— По нашим данным, к крейсерам 68-й серии все еще проявляется значительный интерес, — продолжил беседу Шалин. — В прошлом году в походах и на рейдах Портсмута и Осло крейсера «Свердлов» и «Орджоникидзе» были под прицелом западных разведок. Мы и сами были не прочь лишний раз подогреть этот интерес. Во время встреч с военно-морскими чинами Великобритании, США, скандинавских стран мы порой допускали «утечку» информации о боеспособности наших военных кораблей. Чтобы, так сказать, сбить наших потенциальных противников с курса. Санкционированные «утечки» касались, в частности, скоростных характеристик, системы шумопоглощения, сонаров крейсера. Надо сказать, уловка удалась. У нас есть все основания полагать, что против «Орджоникидзе» во время стоянки в Портсмуте англичанами может быть проведена очередная разведывательная операция. Мы не исключаем и возможность диверсии.
М. А. Шалин
Л. К. Бекренев
От сказанного Шалиным контр-адмирала невольно передернуло. В его памяти еще были свежи воспоминания о взрыве на линкоре «Новороссийск» в севастопольской бухте в прошлом, 1955 году. И причастности к нему итальянских подводных диверсантов. Взорванный линкор в годы войны был флагманом итальянского военно-морского флота. И многие полагали, что подрыв трофейного линкора в Севастопольской бухте был делом рук западных разведок.
— Насколько мне известно, — продолжил генерал-лейтенант Шалин, — ты занимался одно время подводными диверсиями. Что можно, на твой взгляд, противопоставить организаторам возможной вражеской акции? Как обезопасить наш крейсер во время его стоянки на рейде в Портсмутской гавани?
Контр-адмирал ответил без промедления:
— Штатные антидиверсионные мероприятия на крейсере, товарищ генерал-лейтенант, предусматривают необходимые меры защиты. Аквалангисты могут обеспечить инспекцию подводного корпуса корабля на
