отдельного, основанием естественного права становится то, что заключено в человеке как бы отдельно: собственный разум, собственная воля. Получается как у Гоббса — воля вместо разума, но со специфическим и еще более дистанцирующимся от классического смыслом отдельности, индивидуальности.
Разрыв с классическим пониманием становится окончательным. Не право всеобщего разума, к которому человек может быть лишь причастным, но право индивидуальной воли, принадлежащей человеку автономно, как собственность. Не единое, как сущность, естественное право, но заведомо распадающиеся на набор «естественные права». Именно этот момент в теории Локка становится в рамках генезиса правовых идей началом будущей либеральной идеологии «прав человека».
Лекция 8. Политико-правовые учения французского просвещения
8.1. Учение о духе законов и политической свободе Ш. Л. Монтескье.
8.2. Учение о политическом организме Ж.-Ж. Руссо.
Просвещение — отдельно значимый, внутренний процесс в Новом времени, в рамках которого происходят раскрытие и распространение информации (знаний), развивающие и закрепляющие секуляризацию, начавшуюся в Возрождении. Наиболее важным, хотя не во всех случаях очевидным, вектором Просвещения является демонтаж монотеистической картины мира и замена ее материализмом. Мы не будем заниматься содержанием Просвещения как такового, нам нужны в нем только два учения, важные в генезисе правовых идей и относящиеся к наиболее значимому, французскому его направлению. Это учения Ш. Л. Монтескье и Ж.-Ж. Руссо.
8.1. Учение о духе законов и политической свободе Ш. Л. Монтескье
Главным понятием в политико-правовом учении Шарля Луи Монтескье (первая половина 18 в.) является дух законов. Сразу: словосочетание «дух законов» нужно понимать как сущность законов или сущность права (о законах речь идет не как о волеустановленном праве, а как о праве вообще — подобно Аквинскому). Т. е. речь у Монтескье идет о традиционном, классическом предмете — сущности права.
Дух законов (сущность права) это общая идея каких-либо законов, являющаяся их прообразом и исторически воплощающаяся в политически разных правовых системах. Дух законов это сама справедливость.
Нетрудно увидеть, что дух законов это, в принципе, то же самое, что естественное право. Таким образом, можно считать теорию духа законов развитием классической естественно-правовой концепции. Но как, куда она развивается, если, как мы сказали в предыдущей теме, в учении Гроция достигнуто ее окончательное, завершенное состояние? Ответ на этот вопрос раскрывает главную мысль в определении духа законов и в учении Монтескье в целом.
Главное в учении Монтескье заключается не собственно в понятии естественного права, которое действительно остается в неизменном виде после Гроция, но в объяснении его исторически дифференцированного характера в разных правовых системах. Дифференцированность (=различность) естественного права и воплощение его в разных системах — вот идея теории Монтескье. Это идея новая и образующая существенное дополнение классической естественно-правовой теории, без изменения ее понятийной основы.
У идеи дифференцированности естественного права есть важная историческая предпосылка, без понимания которой нельзя будет по-настоящему понять смысл теории Монтескье. Это предпосылкой являются географические открытия и обнаружение цивилизаций, совершенно не похожих на цивилизации, известные европейским философам, и к которым оказались неприменимы кажущиеся очевидными политико-правовые истины, известные с античности. Возникла проблема: как объяснить с точки зрения естественно-правовой концепции существование разных стабильных (т. е. не неправильных) политических устройств, разных справедливостей.
Важно видеть исходный теоретический уровень этой проблемы. Им является изначально общечеловеческий характер естественного права. То, что естественное право образовано разумной человеческой природой (общей для всех людей), означает, что естественное право является общим, одинаковым для всех эпох и всех народов. Этому-то и оказались противоречащими географически обнаруженные новые цивилизационные данные.
Теория духа законов разрешает это противоречие. Она говорит: естественное право это по-разному проецируемый в разные народы эйдос (сущность, дух) — как один и тот же предмет по-разному, в разных ракурсах отражается в разных зеркалах. Этот общий предмет никуда не девается, он остается одним и тем же, а разными являются его отражения, в которых этот единый предмет исторически дифференцируется.
Факторами, по которым дифференцируется дух законов, являются три обстоятельства:
1) дух народа — совокупность психологических и физических черт, характерных для представителей народа и находящихся в соответствии с ландшафтно-климатическими особенностями страны этого народа;
2) природа правления — внешнее, организационное выражение духа законов, образующее устройство политической системы (по сути то же самое, что форма правления) и подразделяющееся на три варианта:
— республиканская природа правления — демократия (правление большинства) или аристократия (правление меньшинства);
— монархическая природа правления — правление одного посредством законов;
— деспотическая природа правления — «пирамидальное» устройство, в котором каждый вышестоящий произвольно повелевает нижестоящим.
3) принцип правления — внутреннее, психологическое выражение духа законов, а именно — нравственное начало, являющееся наиболее эффективным в рамках соответствующей природы правления:
— для республики — «любовь к республике», общение, направленное на общее и равное благо;
— для монархии — честь, любовь к возвышению и службе;
— для деспотии — страх.
Примечательна связь между ландшафтом страны и природой правления. Чем более равнинным является ландшафт и чем больше площадь страны, тем больше вероятность деспотии. А чем более ландшафт пересеченный (горами, водой) и маленький — тем вероятнее республика. Монархия характерна для промежуточных случаев. Эта идея провозвещает будущую геополитику — науку о связи физико-географических обстоятельств с политическими.
Итак, дух законов может быть разным потому, что он действует в разных народах, обладающих каждый своим собственным духом, и воплощается в разных политико-правовых системах на основе соответствующих нравственных принципов. Важным является то, что, несмотря на предпочтение республиканской природы, Монтескье не отрицает монархию и деспотию. Т. е. эти формы не являются противоречащими естественному праву и справедливости, если рассматривать их в настоящем, историческом контексте. Они возникают там, где именно такие, а не иные естественные и исторические условия.
В республиканской природе правления, которой Монтескье уделяет преимущественное внимание, он постулирует важное в дальнейшей истории понятие политической свободы. Значение этого понятия заключается, прежде всего, в уточнении традиционного понимания свободы как ценности.
Политическая свобода — высшая политическая и человеческая ценность, по Монтескье, реализуемая именно в республиканской природе правления. Что это такое — политическая свобода? Политическая свобода, по Монтескье, это возможность делать то, чего должно хотеть, и не быть принуждаемым делать то, чего не должно хотеть.
Если вникнуть в смысл этой формулировки, то окажется, что Монтескье имеет ввиду ни что иное как свободу, определяемую разумом — возможность следования требованиям разума. Ведь что такое то, что «должно хотеть»? Это не то, что просто «хочется», но то, что разумно, что соответствует человеческой природе и, в конечном счете, устройству мироздания. Это подтверждается тем, как Монтескье поясняет свое определение: «политическая свобода состоит совсем не в том, чтобы делать то, что
