сон.
Герман сидит рядом, держит руку.
— Тихо-тихо, — одной рукой он давит мне на одно плечо, чтобы я легла обратно, когда я порываюсь встать, другой рукой он давит на другое плечо, чтобы градусник не упал, — по моему ты горячая.
— Что вы тут делаете? — я прикрываю глаза, дышу учащенно, это реакция моего организма на его присутствие. Раньше ничего подобного не замечала за собой. но последние дни с ним рядом выбили меня из колеи, видимо его недоТрах как то отражается на мне, другого объяснения у меня просто нет. Особенно после его поцелуев..
— Я закончил свои, приехал за тобой, — он смахивает мои волосы со лба, смотрит голодным взглядом, как оголодавший зверь, — а ты тут так сладко спишь, не хотел будить. Хотя надо бы уже ехать. Время уже половина восьмого. Через четыре часа новый год. А еще ты по моему опять горячая. Пила таблетки?
— Я столько времени поспала?
— Да, я даже успел выпить у тебя кофе. Извини, что без разрешения рылся на твоей кухне в поисках кофе. Думал ты проснешься, а ты… пила таблетки?
— Да. Я не хочу никуда ехать. Герман поезжайте без меня, — он вытаскивает градусник.
— Тридцать восемь температура, я принесу тебе лекарства.
— Герман! Услышьте меня, — но он уходит на кухню, возвращается с моими лекарствами и стаканом воды, — оставьте меня дома и поезжайте. Не стоит из-за меня..
— Тшш… — он пальцем давит на мои губы, заставляя замолчать, — я тебя не смогу оставить дома, понимаешь, — он помогает мне присесть и по одной пихает мне в рот таблетки, — от части в том, что ты заболела есть моя вина. Вставай, я сделаю тебе чай, — он разворачивается и идет на кухне, словом ведет себя так, как у себя дома. Я иду за ним.
— У тебя нет малинового варенья?
— Герман..
— Нам нужно торопится, чтобы успеть, пока техника расчищает дороги, а то потом мы не сможем проехать, — он наливает мне чай, в моем доме, Господи, а я сижу и жду, когда он поставит передо мной кружку.
— Вот и торопитесь, а то не успеете, — я с удовольствием пью чай. Жаропонижающее начинает действовать, потому как по вискам начинает стекать пот.
— У тебя есть что-нибудь перекусить? — он открывает холодильник, достает колбасу, сыр, делает бутерброды, — быстро перекусываем и в путь.
Через полчаса я одетая стою в коридоре, за окном давным-давно уже темно.
Душ принять мне не разрешили, я успела только переодеться и взять с собой еще пару вещей, знаю, что еще завтра буду температурить. Ну вот почему он не оставить меня в покое? Я бы осталась дальше спать, в тишине и покое. Ну нет же, надо меня тащить в горы!
Хотя глубоко в душе, я так рада. что он не оставляет меня одну в эту волшебную ночь.
А в том что она действительно волшебная, я узнаю через пару часов.
— Чего ты там стоишь? — Герман уже уселся на свое место за рулем, открыл мою дверь и кричит, — ты и так болеешь! Если температура спала, это не значит, что можешь прохлаждаться. Садись давай.
В этом году зима словно сошла сума. Снег идет не переставая уже несколько дней, кругом белоснежная красота. Вот и сейчас они спадают большими пушистыми хлопьями, падают на лицо, тают и щекочут. Я словно замерла, стою и смотрю, наблюдаю как они танцуя в воздухе падают, создавая белый пушистый ковер. Ступать мягко, он хрустит под ногами вызывая мурашки.
— Алена! Нам как бы ехать надо, — Герман сигнали. Нетерпеливый!
— Сажусь уже!
— Заморозишь носик, — он закрывает мою дверь, через меня, забирает с рук сумку, ставит на заднее сидение. Я смотрю вслед своей сумочки, куда я умудрилась запихнуть все необходимые лекарства.
— Это что? — смотрю на небольшой ящик, который лежит на заднем сидении.
— Я докупил шампанского, вдруг не хватит, и мандарин, все таки новый год это-мандарины, — он улыбается, как ребенок. Мы выезжаем на проезжую часть. В свете фар снежинки еще красивее. Атмосфера праздника впивается под кожу. Я порхаю, словно бабочка. Как когда-то в детстве, когда особенно ждала новый год. Сидела на кровати, упрямо отказывалась спать, ждала дед мороза. И сейчас меня накрывает те же чувства, из далекого детства.
— Ты же не думаешь, что кроме шампанского ничего пить не будут?
— Я не думаю, — подмигивает, — остального полно, — как себя чувствуешь?
— Все хорошо.
— Не морозит? Ты градусник взяла с собой?
— Герман, температура спала, я прекрасно себя чувствую. Выспалась и уже нет никакой слабости. И градусник я взяла.
— Умница.
— Знаю.
— Вот теперь верю, что прекрасно себя чувствуешь, — он включает музыку, современная попса льется из динамиков, поднимая настроение.
На дорогах очень много машин. Все куда-то спешат. Сигналят и газуют, словно переговариваясь между собой. Герман же спокойно рулит, постепенно поднимая скорость.
— Герман..-я чуть ли не кричу, когда машину кидает в сторону, но Герман спокойно выруливает ее обратно на проезжую часть, — нельзя ли ехать помедленнее?
— Тогда мы приедем на место ровно к 24 часам. А люди ждут украшений.
— Мы и к 24 часам не доедем, если вы не убавите скорость.
— Ты можешь просто помолчать? Можешь даже поспать.
— Я не хочу спать, — он поднимает громкость магнитофона, заставляя меня замолчать. Я же не буду перекрикивать. Его дело, пусть как хочет, так и едет! Главное доехать и я никогда больше не сяду в его машину!
Примерно через час мы выезжаем из города. Становится заметно темнее, так как вокруг лес, и нет никакого освещения, кроме фар. Мы несемся на той же скорости, на какой ездили по трассе, по расчищенной прошу заметить. Здесь же может и расчистили, но снегом насыпало опять и никакой техники уже нет! Мы несемся как потерпевшие!
Мне страшно. Не потому что Герман не справляется с управлением, а потому что кругом темным темно и кроме нас никаких других машин на дороге нету!
— Боишься?
— Нет, с чего это мне боятся?
— Не
