бабулей. Что тебе больше по душе?
Лала призадумалась.
– Рун, у тебя есть вазочка? – спросила она наконец.
– А что это?
– Хм. Кадушечка хрустальная. Небольшая.
– Хрустальной нет. Есть деревянные.
– Из дерева пожалуй даже лучше. Ты можешь принести?
– Ага. Сейчас, – с некоторым удивлением кивнул Рун.
Он отошёл. Лала с интересом стала оглядывать всё вокруг. Заметила любопытные лица за оградой, радостно помахала им рукой, лица немедленно расцвели улыбками и вежливо приветственно закивали. Огород был большим. И очень ухоженным. Аккуратные грядки, растения стоят на них рядами, словно солдаты выстроились в полк. Какие-то цветут, другие нет. Над ними вьются пчёлки деловито, летают мушки да стрекозки. Пичужка рядом ищет червячков. Две яблоньки чуть в стороне стоят, с ветвями в яблочках зелёненьких неспелых. Виднеются соседские домишки, а дальше речка, лес, холмы. Для феи нет приятнее картин, чем летняя цветущая природа. Зелёных красок буйство, ароматы трав, ласканье ветерка, тепло, прозрачность неба. Всё это очень согревает душу и дарит чувство радости сердечку. Усиливая ощущенье счастья.
Рун воротился с маленькой кадушкой в руках.
– Поставь её на землю, милый, – улыбнулась Лала.
Он послушался. Лала склонилась к посадкам, стала внимательно приглядываться, увидела маленькую зелёную гусеницу, обрадовалась, подставила мизинчик прямо к гусенице, и та сразу переползла на него. Рун наблюдал за происходящим, не зная, чего ожидать. Лала поднесла пальчик с гусеницей к лицу.
– Здравствуй, моя крошка, – ласково сказала она. – Пожалуйста, расскажи всем своим подруженькам зелёным, что более на этом огороде нельзя вам оставаться. Вы заберитесь все в кадушечку вот эту. А мы вас отнесём попозже на лужок на край деревни. И выпустим там. Хорошо?
Гусеница приподняла свою переднюю часть и несколько раз сделала движение, которое никак нельзя было понять иначе, чем кивок. Рун в изумлении уважительно покачал головой. Лала опустила пальчик к растениям, и гусеница сразу переползла на них.
– Ну вот, – довольно произнесла Лала. – Готово. Теперь тебе, Рун, не надо никого убивать. Ты положи лишь травки им в кадушку, чтобы им было что покушать. Пока мы их не унесём.
– Спасибо, Лала! – взволновано с чувством молвил Рун. – Сейчас нарву. И они что, сами туда переползут? Все-все? Со всего огорода?
– Да, Рун. Только им время на это надо. Когда от кузнеца вернёмся, поди уж будут все в кадушечке сидеть.
– Ох, Лала! Не знаю как и благодарить тебя! – с бесконечной признательностью произнёс Рун. – Выручила сильно.
– Рун, феи очень любят помогать. Нам это самое приятное, – радуясь, объяснила Лала.
– Рун, зачем тебе кадушка? – не выдержав, подошла полюбопытствовать бабуля.
– Бабушка, сейчас все гусенички с вашего огорода начнут в кадушечку сползаться. А мы их позже унесём куда-нибудь и выпустим, – поведала ей Лала с сияющим личиком. – И боле они к вам уж не вернутся. Как минимум в ближайшие года.
– Да правда ли это, доченька?! – в непередаваемом удивлении воскликнула старушка.
– Всё правда, бабушка. Вы только уж смотрите теперь внимательно под ножки, чтобы гусеничек не раздавить. Пока они сползаются сюда. А то я окажусь пред ними виноватой, – попросила Лала очень мягко.
– Да благословят тебя небеса за доброту твою, доченька! – растроганно вымолвила старушка, набожно сотворив знак благодарения. А после вдруг упала на колени и поклонилась ей головой до земли. Соседи из-за ограды с изумлением следили за происходящим.
– Бабушка, ну что вы, не кланяются феям в ножки, – стала ласково уговаривать её Лала. – Поднимитесь. Тем более, мы всё же не чужие. Я уже ваша. Женою стану Руну. Когда-нибудь.
– Бабуль, вставай, а то люди вон глядят, не надо, – сконфуженно попросил Рун.
Вместе они помогли бабушке подняться. Та посмотрела на Лалу в смешанных чувствах – благоговейно, и задумчиво, и грустно.
– Я знаю, так не будет, – произнесла она голосом, полным печального смирения пред судьбой. – За Руна ты не выйдешь, дочка. Не по нему невеста. Но ничего. Ходить я буду аккуратно. Чтоб ни одну букашку не помять. Не беспокойся, Лала. И спасибо тебе за помощь. За доброту твою. За всё.
– Не за что, бабушка Ида, – тоже чуть грустно и тепло ответила Лала.
Бабуля отправилась к своим грядкам. Рун быстро набрал в кадушку трав и листочков.
– Поди достаточно? – спросил он.
Лала кивнула. Они стояли и глядели друг на друга молча. Лала на него душевно и приязненно, он на неё с душою, переполненною какими-то светлыми ощущениями от свершившегося волшебства.
– Знаешь Лала, – промолвил он вдруг тихо. – В сказках за всякий дар всегда наступает расплата. Без разницы, за добрый или злой. Всегда за всё приходится платить. А у меня какая плата будет?
Лала одарила его взглядом, наполненным доброй печалью.
– Я, Рун, уйду когда-нибудь. Ты будешь тосковать по мне. Вот в том твоя расплата. Видимо. Прости. Я тоже буду тосковать по тебе, чтоб ты знал. Очень.
Ненадолго снова наступила тишина. Набежавший порыв ветерка всколыхнул им обоим волосы.
– Между прочим, ты сотворила чудо, – усмехнулся Рун. – Причём без спросу.
– А вот и нет, – разулыбалась Лала. – Я просто гусеничке пару слов сказала. И ты б так мог, сие не колдовство. Она мне ничего не отвечала, не говорила слов. Так в чём тут чудеса, любовь моя?
– Да уж! – весело подивился Рун её изворотливости. – Вот так фея! Всегда не против объегорить простаков.
– Я хитрая коварная злодейка. Хочу похитить у тебя сердечко, – озорно сообщила она, а затем подлетела к нему совсем близко и стала буравить смеющимися глазками. Смотрела на него смешением добрых чувств – загадочно, и иронично, и просяще. И нежно. Рун крепился, сдерживался, пытаясь ей не поддаваться, но вскоре всё же не выдержал и прижал её к себе. Она вздохнула счастливо.
– Ох, Лала, – только и вымолвил он, словно журя её немножко.
– Что? – сияя личиком, поинтересовалась она, будто спрашивая «за что же ты меня ругаешь, милый»?
– Соседи, вон, опять дивятся, – поведал Рун беззлобно. – У нас наверное никто не обнимается столь часто. Ни суженые, ни женатые. Боюсь, что будут говорить об этом много. В округе все кому не лень.
– Повезло тебе, – порадовалась за него Лала. – Все будут знать, сколь дорог ты для феи. Завидовать начнут. И уважать.
– Иль ненавидеть. Мне уже сегодня хотели надавать по шее. На рынке.
– Как это? За что же?
– За то, что я тебя, наивную такую, принудил стать своей невестой.
– Наивный здесь, пожалуй, только ты, – улыбнулась Лала. – Какие странные у вас в краях бытуют представления о феях. Когда увидят, сколь я счастлива, поймут свою ошибку, Рун.
– Надеюсь, солнышко моё. Лала.
– Что, мой котёнок?
– Мне бы ещё воды натаскать. Сегодня
