что Адам давно забронировал на этот вечер столик в ресторане с удивительным видом на город, Ева решила сделать сюрприз и встретить уставшего с дороги любимого дома, накормить его собственноручно приготовленным ужином, а потом, если влюбленные захотят, они смогут продолжить в ресторане и, любуясь видом ночной Москвы, выпить шампанского за его здоровье. Тем более осуществлению задуманного ничто не препятствовало – дубликат ключей от квартиры Адама хранился в сумочке у Евы, а с самим Адамом она недавно разговаривала, и он находился на другом конце города, то есть она как раз успеет все подготовить. Правда, любимый показался ей чересчур взволнованным и ни словом не обмолвился про сегодняшний вечер. Но Ева списала это на занятость – не мог же он забыть про собственный день рождения!
Как только Ева открыла дверь в жилище Адама, ее обдало потоком теплого воздуха – похоже, он забыл закрыть окно перед отъездом. «Наверное, теперь вся квартира в пуху», – огорчилась Ева. Не выпуская пакеты из рук, она скинула туфли и направилась в гостиную, где замерла в оцепенении. Окно было открыто настежь именно в этой комнате. И открыл его не Адам.
На широком подоконнике Ева заметила женский силуэт, черты которого она не сразу смогла различить из-за ударившего в глаза солнечного света. Ева аккуратно опустила пакеты на пол и сделала несколько шагов в сторону незнакомки. Та смотрела вниз на улицу, придерживаясь за створку открытого окна. Почувствовав чье-то присутствие, девушка опасливо обернулась. Теперь Еве удалось сфокусировать взгляд на нежданной гостье. Девушка была босая, ее распущенные длинные черные волосы трепал легкий ветерок. Сама она оказалась бледная, как смерть, и в светлом длинном бесформенном одеянии, как будто сшитом из старых простыней, напоминала героиню японского фильма ужасов. Но Еве не было страшно. Ей было тревожно, очень тревожно. Неприятное предчувствие нарастало. Намерение незнакомки выпрыгнуть из окна шестого этажа казалось слишком очевидным. Но девушка смотрела на Еву спокойно и словно с облегчением. Понятно, что она ожидала увидеть кого-то другого, скорее всего, хозяина квартиры.
Девушка села на подоконник и, свесив босые ноги, улыбнулась, как показалось Еве, не очень естественно. Как будто в детстве ее улыбаться не научили. Хотя вопрос, закончилось ли ее детство, оставался открытым – на вид ей было не больше семнадцати лет.
Парой глубоких вдохов Ева усмирила разбушевавшееся сердцебиение. Наконец, найдя одно из возможных объяснений происходящему, она улыбнулась девушке в ответ. Адам говорил, что иногда приглашает сотрудницу клининговой компании, которая убирает его квартиру. Сегодня как раз самый подходящий день для наведения порядка.
Но что-то все-таки не так… Чтобы внести наконец ясность, Ева дружелюбно спросила:
– Что вы тут делаете?
Получилось сипло и немного надрывно. Ева изо всех сил пыталась отогнать мысли, которые полезли ей в голову в первую секунду, когда она только увидела босую девушку на краю подоконника. Ева не могла поверить в то, что она готова спрыгнуть.
– Меня Адам пригласил.
Евиной собеседнице дружелюбный тон давался явно легче. Ева сразу различила сильный кавказский акцент.
– Хотела вот окна помыть до его прихода, но что-то голова закружилась от высоты.
Девушка спрыгнула с подоконника в комнату, подошла к Еве и с детской непосредственностью протянула ей руку для приветствия:
– Диана. Но все зовут меня просто Ди.
– Ева, очень приятно, – ответила Ева, пожимая худую холодную руку, и осторожно поинтересовалась: – А по какому поводу Адам тебя пригласил?
– Чтобы я посмотрела квартиру, в которой буду жить.
– Вот эту?.. Так ты его сестра? – предприняла Ева последнюю отчаянную попытку, прекрасно помня, что Адам рассказывал ей только об одной сестре, Заре. – Или ты его племянница?
– О нет! – искренне рассмеялась Ди. – Я его невеста. Когда я родилась, Адаму было шестнадцать, и уже тогда наши семьи договорились, что мы поженимся. Сейчас, когда я достигла совершеннолетия, мы станем мужем и женой. Все в соответствии с древними семейными традициями! – она говорила медленно, четко выговаривая и иногда с трудом подбирая слова. – И, само собой, мне придется покинуть родной Грозный и переселиться в Москву, к мужу. Но это только после свадьбы, пока я просто в гостях.
Ева автоматически попятилась назад. Не от Ди, а от информации, которую так безжалостно выплюнула эта малолетка, каждым словом раня Еву. При этом взгляд ее сфокусировался на крупной родинке, яркой точкой выделяющейся на щеке девушки, чуть выше носогубной складки. Она держалась взглядом за этот акцент, как за спасательный фактор, отвлекающий ее от услышанного.
Так она пятилась, пока не наступила на один из пакетов с продуктами для праздничного ужина, после чего остановилась и ухватилась рукой за стену, боясь потерять равновесие. Перед глазами поплыл туман, словно комната моментально наполнилась тополиным пухом, и теперь он обволакивал Еву полностью, закладывал нос, горло и уши, лишал воздуха и способности видеть и дышать. Она попыталась снова найти взглядом родинку, от которой невольно оторвала взгляд, как будто это могло помочь ей отделаться от вязкой белизны.
Ди тем временем оживленно, подобно голодной сороке, отреагировала на шуршание пакета. Сквозь пелену Ева различила два круглых черных зрачка, увеличившихся до неприличия. Ей показалось, что перед ней стоит дикая черно-серая птица с изрядно потрепанными перьями.
– А что это у вас там? Еда?
Не дожидаясь ответа, дикарка обошла Еву, зашуршала пакетом, извлекла из него мягкую ароматную чиабатту и впилась в нее своим острым клювом. Вернее, мелкими острыми зубками. «Откуда у сороки зубы?» – подумала Ева.
– Вы не против? – проявила Ди запоздалую вежливость.
Собравшись с силами, Ева оттолкнулась от стены и попятилась дальше в коридор, сумев только выдавить:
– Это все вам. Поздравляю. Удачи.
Ева буквально вывалилась из подъезда на полусогнутых ногах, как будто покидала горящее помещение, изрядно надышавшись угарным газом. Но легче не стало – белый пух все еще щекотал глаза, нос и горло, не давая сделать полноценный вдох. Прохожие оборачивались на хорошо одетую молодую женщину, которая двигалась по беспорядочной траектории, спотыкалась и чуть не падала. Но Еве было все равно.
Только когда из глаз хлынули слезы, ей стало легче. Она различила очертания своей машины и направилась к ней. Добравшись до «БМВ», она положила руку на капот. Раскаленное железо больно обожгло кожу, но ладони она не отняла, не желая лишаться точки опоры.
Почувствовав чей-то взгляд, она подняла глаза на все еще распахнутое окно. На нее действительно смотрели. Ее провожали. С этого ракурса силуэт выглядел еще более устрашающе: белые одежды и черные, прямые, как спицы, волосы – Ди спокойно наблюдала за Евой с высоты
