Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
И она вздрогнула. Семью расстрелять. Семья – это что, кто? Человек, значит, это мужик. У него есть жена. Ну, мать есть. Теща есть. Она нарочно не договаривала себе: и дети. Дети тоже, Алена. У него есть дети. Она вскинула голову и посмотрела Руслану глаза в глаза.
«С детьми?» – прямо, односложно кинула она Руслану – изо рта в рот, из зубов в зубы. И он оскалил свои белые, волчьи, крупные зубы.
«Вахх, а как жэ. Канэчно, с дэтьми. Его ублюдки мнэ нэ нужны».
«Он русский?» – спросила Алена. Один ее кулак был крепко сжат. Другой рукой она шарила в кармане гимнастерки, искала сигареты.
«Он? Нохчи». Руслан, нагло улыбаясь, наблюдал, как Алена закуривает.
«Значит, своего грохаешь?» Она чуть не добавила: моими руками.
«Я дэлаю то, што нада дэлать. И у нас бывают прэдатели. Сволачи».
Она сама не знала, как у нее это вырвалось: «Не заплатил тебе, не поделился».
Руслан вскинул голову.
«Ты! Жэнщына! Ты служишь мнэ. Я нэ абязан ат-читываться пэрэд табой. Тут ты выпалняишь маи приказы, а нэ я тваи».
Алена осеклась. Понимаю, молча сказали ему ее глаза.
А он сказал: «Этай сволачи ваши тоже заплатили. И эта сволачь пэрэмэтнулась. Как са-бака, каторой бросили вкусную кость. Он прэдал наш народ. Прэдателя убивают, как са-баку».
«Но не детей, Руслан. Не детей». Она затягивалась быстро, жадно, будто опаздывала куда-то, и надо было скорее искурить эту мокрую, чадящую, все время гаснущую сигарету.
«Щенков сволачи тоже расстрэливают в упор. Или топят. Паняла?!»
Он прожег ее глазами, хотя его рот все еще нагло, насмешливо скалился ей навстречу. И золотой коготь серьги в ухе царапал ему щеку.
«Дети ни в чем не виноваты, Руслан».
Она старалась ему что-то доказать. Натолкнуть на важную мысль. И понимала: бесполезно. Перед ней был человек другой породы. И другого народа. И другой войны.
ДРУГОЙ ВОЙНЫ. ДА, ТАК.
Она догадалась внезапно: та война, которую вел здесь Руслан, это была не ее война.
И не война русского народа. А какая?! Какая?!
Она растерялась. Она не понимала, какая это война, чья она, против кого, зачем, кем оплачена, чем оплачена. И надолго ли она.
Вдруг показалось: эта война – на всю жизнь.
Страшно, холодно. Чтобы не показать Руслану озноба, она закусила зубами загасший окурок, уставилась Руслану в глаза. Его черные, пустые зрачки. Не зрачки, а дула. Расстреливают ее, в упор расстреливают.
«Ты пытаишься разжалабить мэня? Ты жэ знаишь, Алена, мэня. Ничего нэ выйдет у тибя». Он повернулся. «Иди за мной. Ани скора паедут па этай дароге. Их нэмнога в машине. Он, жэна и двое детей. И ша-фер. Ани думают, этат пэрэвал чист. Им так сказали. Иди, бэри винтовку. Врэмя. Скора. Ты далжна харашо пригатовицца».
Она сделала последнюю попытку.
«Стой!»
Он остановился. Стоял к ней спиной. Слушал. Лютый холод исходил от узкой, сутулой спины.
«Почему ты выбрал меня, Руслан? Если их так мало, если это не колонна, а одна машина, почему бы просто не забросать ее гранатами? Не расстрелять твоим молодцам? С близкого расстояния? Зачем я-то тебе, с моей «моськой»?»
Руки тряслись. Хотела закурить еще. Сырая пачка пуста. Она зло бросила ее в россыпь желтых и круглых, как черепа, камней.
Руслан медленно, будто нехотя, обернулся к ней. Окинул презрительным взглядом. Так смотрят на скотов, на пауков, на мокриц. На низшие существа.
И опять черный смех сверкнул в его сузившихся глазах.
«Штобы панять: сможишь ты или нэ сможишь, мая дэ-вачка».
Она устроилась со своей верной «моськой» за камнями. Дикие камни образовывали здесь подобие крепостной стены. А может, подумала она, в древности тут и правда была крепость, и эту стену сложили люди. А потом ветра и дожди усердно трудились над ней, чтобы вернуть людское сооружение природе и богу.
Бог, какой бог. Зачем она думает о боге. Она же сейчас будет расстреливать людей.
Жизнь дает бог, говорила ей бабушка Наташа. Жизнь берет Аллах, говорила ей бабка Апа. Обе ее бабки говорили ей о том, что человеческая жизнь не принадлежит самому человеку. И смерть человека тоже человеку не принадлежит. Бабки думали: богу. А Алена думала: какому богу? Где Он сидит? На тучах? На облаках? Что Он обо всех нас думает, если Ему за каждым из нас с небес нужно следить? И рассчитать: вот сегодня я убью этого и этого, и еще этого, а завтра – рожу вот этого, эту и еще этих?
Рот покривился в усмешке. Глупенькая, несчастненькая дурочка. Теперь – поумнела?!
Руслан поднес к глазам бинокль. Всматривался вдаль. Синие, снеговые горные гряды вставали, опадали чудовищными гребнями, каменными цунами.
«Вон а-ни, – сказал Руслан негромко, показал пальцем. – Найди. Машина. Вон идет. Видишь?»
Вижу, кивнула Алена, плотно прижав глаз к прицелу, да, вижу. Да. Машина.
«Падпусти паближе. Ха-рашо рассчитай. Ты далжна их увидеть в кабине. Видишь?»
По лбу текли капли пота. Она быстро смахнула их рукой в черной перчатке с обрезанными пальцами. Машина мчалась по дороге стремительно, будто хотела разбиться. Водитель, умирая от страха, хотел быстро проскочить перевал.
Машина приблизилась, и Алена увидела их. Шофер гнал как бешеный, сжав зубы, вцепившись в руль. Рядом с шофером сидел этот чеченец. У него были на удивление светлые волосы. «Будто бы и не нохчи, а русский. А может, русский и есть. И все Руслан наврал про предателя». На заднем сиденье тряслась молодая женщина. Вот головенка одного ребенка, у нее под мышкой. Вот второй, она его держит на руках.
Машина несется. Машина несется все быстрее. Алена облизнула губы.
Услышала утробный голос Руслана: «Стрэляй! Што ждешь! Стрэляй!»
Услышала свое резкое, грубое: да!
Но не стреляла. Подпустила машину ближе. Еще ближе.
Видела головы детей. Крупнее. Все крупнее. Видела их лица. Мальчик. Второй тоже мальчик. Два мальчика. Старший… и младший. Младшего, наверное, еще кормит грудью.
Руки уже не дрожали. Мысли ледяные. Все ледяное и прозрачное. Она прекрасно понимала: сейчас она выстрелит. И попадет.
Она профессионал. Она ждет. Выжидает время. Ищет удобную позицию.
Все правильно. Не спешить.
Старший мальчик поднял лицо к матери. Алена видела: улыбнулся. Показал вперед рукой. Младший заплакал. Мать выпростала из-под кофты грудь и дала ему.
Пот тек по лицу Алены. «Что я делаю. Что же я делаю».
Глаз и дуло винтовки прекрасно видели цель. Она плавно вела, поворачивала винтовку за движущейся целью. Машина неслась. Промчат мимо. Будет поздно. И Руслан сам выпустит пулю в ее висок. В ее такой удобный висок. Вот сюда. Слева. Или даже в затылок. Ведь он сзади стоит.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
