погулять: лето, цветочки, всё такое.
— Так съёмок не будет?
— Какой трудоголик! Нет, только праздник, только планы. У меня гениальная идея, я должна тебе её рассказать, но не торопись, всему свое время.
Рина отперла кабинет, откуда дыхнуло гранатом и нагретой кожей. Скромник сел в уже родное пурпурное кресло, погладил тёплую обшивку пальцами, пока Муэрте доставала из маленького, спрятанного в столе холодильника сок, закуски и самые разные сладости: от шоколадных конфет до рахат-лукума. У гнома глаза разбегались, лакомства манили сахарной обсыпкой и карамельным бочком.
«А она знает толк в соблазнении», — едва слышно, как будто находился очень далеко, сказал голос. Скромник моментально забыл про него.
— Всё для тебя, — Рина закинула в рот кусочек сушеного манго. — Ну и для меня, если поделишься.
— Конечно, — гном аж покраснел от удовольствия.
— Выпьем? За твой дебют и наш успех.
Рина небрежно разлила по бокалам гранатовый сок и подняла переливающийся хрусталь. Скромник чокнулся с ней; прикрыв глаза, сделал глоток темно-красной вяжущей жидкости, которая мягко потекла по его горлу, согревая, радуя резким и пряным вкусом. Сок растекся внутри, обволакивая органы, как масло по старым деталям. Спокойствие и удовольствие накатывали на Скромника волной, он прикрыл глаза. За веками вспыхивали разноцветные точки, по телу бежали приятные мурашки и ползло от груди к конечностям тепло. «По истине волшебный сок. Вот почему он так нравится Рине», — мелькнуло в голове у гнома.
— Потрясающее ощущение, скажи? — вздохнула Муэрте. — Так сразу хочется работать.
Гном кивнул, жуя причудливый мармелад в форме монстриков. Его руки уже тянулись и к кленовый булочке, и к сушеной хурме, и к арахису в сахаре — то есть, ко всему, что привлекало глаз.
— Как ребенок, честное слово! Скажи, тебе понравилось сниматься в сказке?
— Да, только какая-то она не очень детская.
— В лучших традициях братьев Гримм. Сказку об Инге снимали здесь, в центре, потому что декорации не требовали больших затрат, да и природа особой роли не играла, но зачастую мы снимаем в каком-либо из миров. Чтобы показать его получше, привлечь внимание и в принципе выделиться на фоне подобных шоу. Это наша визитная карточка.
— Мы поедем сниматься в Диа Мортало? — вздрогнул гном, вспоминая мальчика и глыбу алмазов.
— Нет. Мы с Аннушкой незадолго до твоего появления снимали об одном замечательном мире, я бы хотела поставить там сказку. Съёмки организуем дня через три, как раз выучишь текст. Согласен?
Скромник кивнул. Неясные сомнения закрались ему в душу — гном даже не мог их сформулировать — что-то очень настырно скребло когтями с внутренней стороны груди. Однако мгновение или два и все прошло. Даже голос не вставил свои пять копеек.
— Тогда ещё бокальчик, на брудершафт, чтобы удача сопутствовала нам в начинаниях.
Рина наклонилась, перекрестила с ним руки и залпом опрокинула бокал. Скромник поспешил повторить и будто опьянел: сок ударил в мозг и перед глазами куда-то поехала картинка, забыв оставить записку. Он ещё почувствовал, как мягкие губы Муэрте поцеловали его в щеку, ближе к губам, а потом уплыл в сладостную нирвану. Куда-то, где он мазнул Рину губами по носу и скуле.
***
Скромник не помнил, как толстый белый конверт с деньгами оказался у него в комнате — да и как сам вернулся — но это определённо его радовало. Внутри, помимо красных и синих купюр, лежала визитка с номером хозяйки квартиры, которую подобрала для гнома Рина. «Когда она успела?» — удивился гном и мысленно ожидал ответа голоса, однако тот не пожелал болтать. На этот раз телефонный звонок не вызвал у Скромника обморок, как это было с Риной, и он даже смог договориться об аренде квартиры — хотя, сказать по правде, хозяйка его уболтала на это. Будь она чуть корыстнее, гном бы и ипотеку на тридцать лет взял, так как не понимал и половину из того, что женщина говорила.
Пожитков у Скромника оказалось больше, чем ожидалось. Одной одежды нашлось два комплекта: один из родного дома, другой — залитый красным соком, не говоря уже о блокнотах, ручках и сухой еде. Если из королевства он пришёл с узелком, то для этого переезда гному потребовалась коробочка размером с него. Заботливая Рина даже прислала водителя, чтобы гном не таскал тяжести. Парень, едва взглянув на Скромника, тяжело вздохнул и забыл о существовании пассажира. И как будто не было ни поездки на переднем сидении, ни разговора в кабинете — да и из памяти гнома уже выветривались эти воспоминания.
«Человейник», — подумал Скромник, глядя на стену дома, утыканную кондиционерами и балконами. Дом выглядел как что-то паранормальное и неестественное: черно-серый, асимметричный, этажа в тридцать три, но при этом с маленькими окошками. Гному казалось, что он даже видел маленьких человечков, копошащихся за стёклами, как муравьи в подземных ходах. «Вот так, значит, живут нормальные люди — в тесной общине. Теплее им так что ли?»
Хозяйка, встречающая Скромника у калитки, оказалась первым обычным человеком, который не выразил никакого удивления по поводу роста своего жильца. Глядя ему прямо в глаза, она так искусно игнорировала этот факт, что гном и засмущался, и проникся симпатией одновременно. Внутри дом понравился Скромнику от умного лифта с музыкой до дверной ручки на балкон, перевязанной синей изолентой, чтобы попадать в цвет интерьера. На стены его квартиры то ли разлили Тихий океан, то ли прилипли инфузорий: синий цвет разных оттенков и глубины неравномерно растекался где-то волнами, а где-то крупными кляксами неаккуратного октябренка. Мебель же, наоборот, вся цвета слоновой кости, яркая и чистая. Но больше всего гному понравилась мягкая, большая и удобная кровать. При взгляде на неё у Скромника заныла спина, помнящая жёлтую, твёрдую трубу. Распрощавшись с хозяйкой, гном забросил вещи в шкаф и выбежал на балкон посмотреть на мир.
Или, точнее, на человейник напротив. Он был пониже этажей на пять, но все равно заглядывал в окна Скромнику и походил на младшего надоедливого братца, которого дом-высотка взял с собой к друзьям. Внимательнее поразглядывав окна, гном понял, что все-таки они не одинаковые и скорее не родственниками приходились друг другу, а детьми на детской площадке: богатенький низенький мажор и дворовой мальчуган. Что-то изящное, знающее слово «вкус» было в доме напротив, когда же его квартира вопила: «Я квартира для Скромника из подвала вылезшего». Гном — с удовольствием, какое может быть только на новоселье — поставил чайник греться, включил кондиционер и упал на мягчайшую перину, повернув голову к окну. «Вот он — настоящий успех», — подумал Скромник и
