Квин… Правда, хер их достать было в то время…
– А литература? – продолжал я.
– Ой, разная была. В основном плохая. Я любил этого, Жюль Верна, эээ… Джека Лондона читали…
– Дефо, Марк Твен?
– Ой, да, зачитывался. Не любил русскую классику, особенно, по школьной программе, сдохнуть можно.
– Вы знаете, ничего не поменялось. – подхватила Соня.
– Дядь Егор, тут коньяк выветривается из бутылки, может бахнем? – Сказал Гена, закинув руку на Влада, строгавшего колья из деревяшек.
– Генномодифицированный, ты стакан принеси, я налью. – с самодовольным лицом от удачной игры слов произнес Картон старший.
Он поднес бокал, вслед за ним, дядя Егор налил мне, а затем себе и поставил бутыль рядом с собой.
– Богу Джа. – сказал я и плеснул коньяк в костер. Тот в свою очередь принял жертву, из-за чего вспыхнул и разразился костёр новыми языками пламени. Послышался одобрительный смешок Гены и Миши.
– Нет. Это мой батя выпил за внука, царство ему небесное. От рака умер… За именинника, который, эээ…ещё не родился, но всё ещё дрыхнет в своей палатке, что та аж ходуном ходит.
Вновь наполнив чарки, мы чокнулись.
– Когда мы жрать будем, а то всё бухаем и бухаем – весьма интересную дискуссию развернул Александр, обнимая Гамлета.
– Так, тихо, у него ещё шесть с половиной часов осталось, мы в тебя верим! – Констатировал я, глянув на часы.
– Не торопите его, а то будете жрать плов альданте. – Со смехом сообщила Соня
– Спасибо, плов мы уже оценили. – ответил Стаханов, вытянув руку в жесте стоп.
– Так, заткнулись все и не плакать! Первая партия готова. – огрызнулся шеф.
Послышались овации. Слезы текли по глазам не только у девушек, но и мужчин. Этот сочный кусок свинюшки был настолько… Это не описать. Закончив трапезу, я потянулся за сигаретой. Это чувство, сигарета после еды, его можно только сравнить с… Нет… Хотя… Нет. Нет такого чувства на планете. Это та самая маленькая радость, сродни почесыванию ступни, на месте, резинки от носков. Мелочь, которая делает нашу жизнь немного лучше.
– Алкашня, – вопрошал Картон старший. – за водой кто-то собирается идти?
– Да, плов водичку любит! – добавил Стаханов.
– Да, сходите за водой. – послышался тихий шепот Гамлета.
– Перестань, у нас ещё баклаха с кониной – утешал её Саня, за что получил толчок в плечо.
– Так вы налейте, я пойду. – Сообщил Михаил условия сделки, накладывая мясцо по тарелкам.
– Вы ему не наливайте, а то воду увидите не раньше, чем через семь часов. – предупредил о невыгодности сделки Гена.
– А ты вообще молчи, Миша хоть что-то делает в отличии от тебя. Какие-то палки есть, хорошо, но, блядь, кочеврягу какую-то притарабанил, что ты её, в костёр кинешь? На пилу и хуярь. – упрекнул дядя Егор, наливая Мише.
Миша попросил меня о помощи, и мы отправились вглубь леса в поисках водицы ручьевой.
Водица
На улице стояла чудесная погода. Не успели мы покинуть лагерь, как тотчас разразился телефонный звонок от матери. Она задавала мне разные вопросы, полные глубокого лукавства, надеясь, что я попадусь в расставленные ею ловушки и проговорюсь. Как и все прямодушные люди, она не без гордости считала себя тонким дипломатом и видела в своих наивнейших замыслах чудеса ехидного коварства. Но это слишком мило и злиться на это – неслыханная глупость. Небольшой фрагмент диалога.
– Ну как, ночью не замерзли?
– Нет, дождик разве что, а так…
– Ну что, в спальный мешок двое помещается?
– А мне почем знать, один же в палатке.
– Мало ли…
Мы вошли в какую-то чащу. Вокруг стояли деревья выше, чем в нашем лагере. Множество деревьев были повалены неведомой силой, будто внеземным оружием. Павшие стали пищей для своих выживших братьев. Считается ли это каннибализмом в мире деревьев? Ни одной живой души, кроме мошек, которые то и дело пытались дислоцироваться в ротовую полость. Ветер проходил сквозь листья и ветви, создавая своеобразную главную тему нашего путешествия. Миша шёл впереди и придерживал большие ветки, чтобы я свободно мог пройти. Я чувствовал себя Данте, который слепо следует по пятам Вергилия, в поисках Леты. Ну или Стикс. Тут уж зависит от того помрём мы иль нет.
– Эх мачете бы сейчас, чтобы рубить эти ветки. – С досадой произнес Миша.
– Заебешься махать, он же тяжелый, наверное. – С учащенным дыханием сообщил я.
– Ты никогда не держал? Он лёгонький. Им одно удовольствие размахивать в лесу.
– Долго нам идти?
– Минут тридцать. Я выбрал немного другой маршрут, хочу тебе птенчиков показать. Вчера с Соней гуляли и наткнулись на них.
– Классненько, в лесу куча клещей, мокрые уступы, а мы идём к птенчикам. Хотя… Дождь же прошёлся, клещей не должно быть, наверное.
– Хах, надейся.
Лесной пейзаж сменялся лугами, а затем ещё большим количество деревьев с низкими и тонкими ветвями. Пот выступал и катился по лбу, из-за чего волосы стали прилипать. К сожалению, резинки у меня с собой не было.
– Миш, у тебя нет резинки, желательно для волос?
– Хм… Нет, есть одна, но для другой головы.
– Похуй, давай.
Он протянул презерватив с запахом клубники. Я отгрыз лишние кусочки и получил весьма достойную латексную резинку для волос.
– А он вкусный… И голова теперь будет приятно пахнуть.
С верхних ярусов настойчиво падали капельки воды, которые время от времени вызывали подергивания и тогда табун мурашек пробегал по коже, но если бы не они, то от жары можно было бы умереть.
– Мы почти пришли. – радостно сообщил Миша, прибавляя в скорости.
Мы направлялись к раздвоенному древу, на котором виднелось нечто соломенное, а рядом с ним – чёрный силуэт с красным клювом. Мы ускорились. По мере нашего приближения птица отлетела, издавая характерное. Кар-р-р… Мы наклонились, дабы посмотреть, что в гнезде. В жилище было три птенца без оперения. Ещё одного, мы нашли под деревом. Все были мертвы. Двое из четверых птенцов были вывернуты, кровь окрасила гнездо в алый цвет. Через несколько секунд после того, как мы отогнали ворона, слетелись мухи и стал виднеться паук, который взбирался по сосне и начинал плести свою сеть. У одного птенца был открыт глаз и первое, что он увидел – ворон, который пожирал его близких. Мухи начали пиршество. Каждая налетала на то, что ей было ближе по вкусу. Это напоминало шведский стол. Послышался дрожащий голос Миши.
– Это из-за нас… Мы их с Соней гладили, и птица отказалась…
– Нет. Птицы не чувствую запахов. Они умерли ночью вовремя дождя. Замёрзли.
Мы отправились дальше, поднимаясь по склону и я продолжил.
– Вспомнил, как
