Фигаро. Даже руководство. Поняли?
— Бут-сделано! — рявкнули серые шинели и взяли под козырек.
…Когда Фигаро, наконец, остался один, он, первым делом, запер дверь кабинета на ключ и на цепочку, плотно занавесил окна и выключил электрический свет, оставив зажженной только керосиновую лампу, найденную им в шкафу. Немного подумал и подпер дверь еще и стулом — на всякий случай.
Он поставил на стол саквояж, открыл его и достал из кисло пахнущих старой кожей недр жестяную коробку из-под сигар, объемистый бумажный сверток перетянутый бечевой и свечу, которую сразу зажег и поставил на пол в центре комнаты, предварительно накапав на паркет горячего воска. Открыл коробку и достал из нее длинный белый цилиндрик — мел. Самый лучший в мире мел, добытый в карьерах на Лысой горе близ Последнего Полустанка, где сама земля дышала природным колдовством, столь древним, что доисторические ящеры, чьи скелеты иногда находят археологи на Дальней Хляби, по сравнению с такой древностью были просто бабочками-однодневками. Следователь взял мел двумя пальцами и аккуратно начертил вокруг зажженной свечи круг.
Затем последовала очередь свертка: Фигаро разрезал бечевку ножом для писем, развернул грубую серую бумагу и извлек на свет божий две маленькие керамические чашки. В одной из чашек лежало немного пшеничной каши, а в другой — кусочки вареного мяса. Все это следователь поставил на пол рядом со свечей.
Все было готово. Фигаро плюнул на пол, растер плевок левой ногой, повернулся лицом на запад и скороговоркой продекламировал:
— Чай заварен, стол накрыт, суп наваристый кипит, будем, дедко, есть да пить, выходи поговорить!
Пламя свечи задрожало, ярко вспыхнуло, а затем стало совсем маленьким. По комнате пронесся порыв холодного ветра, в котором явственно чувствовались запахи кухни и, почему-то, машинного масла. Что-то заскреблось в углу… и все.
Следователь ждал минут пять, но больше ничего не произошло. Он, в общем, не слишком рассчитывал на результат; все-таки этот заговор вызывал домового, а цеховые были существами несколько другой породы. Однако он не сомневался, что его вызов был услышан. Почему же тогда местные цеховые духи не выходят на связь? Боятся? Возможно: от него за версту несет колдовством. Ладно, пойдем другим путем…
Он достал из саквояжа серебряную стопку, плеснул в нее коньяка из личной фляжки и поставил в круг. Домовой там или цеховой, а эту форму диалога понимали все. Фигаро топнул ногой и повторил заговор.
Треск, толчки эфирных колебаний. И опять ничего. Заговор работал, но, как говорили колдуны-специалисты, «выбрасывал ошибку».
Но какую? Следователь был уверен, что произнес слова заговора правильно. Граничный круг, свеча: все было на месте. В чем же проблема?
Фигаро вздохнул, и, снова взяв мел, нарисовал на полу жучка: нечто вроде маленькой божьей коровки с шестью лапками, после чего поставил на него ногу и, направив в центр картинки тонкий поток эфира, громко сказал:
— Код восемьсот двадцать, ошибки в последнем заговоре.
Эфир затрещал, пошел волнами и развернулся, подобно листу бумаги. В воздухе перед следователем вспыхнул ряд оранжевых знаков: цифры и буквы. Цифры — точный код ошибки — Фигаро ничего не говорили (сказывались пропущенные пары квазиматематической унификации), однако текст на английском (почему-то «айтишники» во всем мире использовали именно этот язык) был вполне понятен.
«300: Multiple choices. Укажите предпочтительный объект обращения».
Следователь хлопнул себя по лбу и застонал:
— Идиот, ох и идиот…
Ошибка все время была на виду: он пытался вызвать цехового заговором для домовых, забыв при этом, что цеховых, в отличии от их ближайших родственников, в зоне действия заговора было много.
Вот только способа решить эту проблему Фигаро по-прежнему не видел. Заговора для вызова цеховых — как скопом, так и поодиночке — не существовало в природе.
«Но ведь как-то же их вызывают. Уверен, что местные работяги могут это сделать в два счета».
Мысль была дельной, но тащить сюда какого-нибудь токаря Грыдлю следователю не хотелось. Он не боялся признаться в некомпетентности, но не хотел идти на крайние меры не испробовав всех возможностей.
«А что если…»
Фигаро схватил мел и, не особо задумываясь над тем, что делает, нарисовал в граничном круге еще один: поменьше, с короткими отрезками на краю. Получилось нечто вроде «солнышка» — символ, который следователь уже видел при разных обстоятельствах.
Он положил мел на стол, отряхнул ладони и снова произнес слова заговора.
Эффект последовал мгновенно: раздался глухой удар, потолок над меловым кругом пошел волнами и из него, вереща, вывалилось существо величиной с крупного кота. Другой шлепнулся в центр круга, чудом увернулся от пламени свечи, заверещал и бросился бежать, но наткнувшись на граничный барьер отлетел обратно, заметался, закрутился, точно волчок и, наконец, закрыв лицо руками, сел на пол, с опаской посматривая на следователя сквозь пальцы.
Это был не тот цеховой, которого Фигаро встретил днем ранее; существо было рыжим и выглядело гораздо опрятнее своего сородича: меховая шапочка-колпачок на голове, аккуратная окладистая борода до пояса, теплый ватник с цветной заплаткой на рукаве, новенький инструмент на поясе и ни малейшего запаха алкоголя. Честный работяга.
— Отпустии-и-и-и! — заныло существо, тряся головой. — Ну чего тебе надо?
— Да успокойся ты! — следователь досадливо поморщился. — Поговорим и отпущу. Чего ты трясешься как старая мышь?
— Не на-а-адо кочергой! Не буду я больше! Сталью-матушкой клянусь!! Молотом-дедом!! Ни капли!!
Фигаро вздохнул. Видимо, этот цеховой успел на собственной шкуре прочувствовать воспитательные методы братьев Востров. Он сунул руку в карман пиджака, достал удостоверение следователя ДДД и поднес вплотную к колдовскому барьеру.
Цеховой перестал вопить и принялся внимательно изучать «корочку». Фигаро знал, что Другой сейчас читает невидимые простым глазом знаки, нанесенные на удостоверение в Департаменте: символы Мира, Власти, Силы и личный номер следователя в Другом Реестре.
…Тут необходимо сделать определенные разъяснения: Другой Реестр был, по сути, обычным заклятьем, вмонтированным в эфир Университетом Других Наук еще во времена правления Мерлина Сурового и представлял собой нечто вроде списка колдунов, которым Другие обязаны безоговорочно подчиняться. Разумеется, Другой Первой или Второй категории, типа Демона-Сублиматора или Невидимого Розового Единорога просто схарчили бы следователя вместе со шляпой и ботинками, но на мелочь вроде этого цехового Реестр действовал безотказно. Секрет создания таких заклятий был давно утерян; колдуны современности умели только заносить в Реестр новые имена и убирать их из него, но Фигаро не видел в том большой печали: одному Небу известно с какими существами заключал сделки Колдовской Квадриптих чтобы Реестр заработал.
Цеховой, прочитав содержимое документа, наконец, успокоился, поднялся на ноги и, достав прямо из воздуха маленькую табуретку, уселся
