Османской империи, просуществовавшей без малого семь веков, поражение 1492 года нанесло исламскому миру удар, от которого ему так и не было суждено оправиться.
В 1492 году Изабелла подписала разрешение Христофору Колумбу отправиться в плавание, чтобы открыть путь в Индию. Последствия этого плавания – открытие Америки – невозможно переоценить, но следует помнить, что Изабелла была озабочена не географическими открытиями: она надеялась, что Колумб, совершив плавание вокруг Земли, откроет путь католическим войскам, которые, воспользовавшись этим, ударят «неверным» в тыл и, соединившись со своими единоверцами, наступавшими с Запада, раздавят их и сметут с лица земли. В отличие от своего мужа Фердинанда, занимавшегося сугубо военными делами, Изабелла была идеологом, и для нее не было ничего важнее и выше торжества католической веры.
Абдул-Алим Молинеро Гарсия – основатель исламской общины в Испании – поведал мне любопытную историю. Святая инквизиция получила право действовать в Испании благодаря тому, что Изабелла обратилась к Папе Сиксту IV с просьбой разрешить ей таким образом выявлять «ложных католиков», то есть иудеев и мусульман, формально принявших католицизм, но втайне исповедующих свою религию. В 1492 году Великий инквизитор, доминиканец Томас де Торквемада, настоял на том, чтобы Изабелла приняла решение об изгнании с Пиренейского полуострова всех евреев, не принявших католицизм. На это им было дано четыре месяца. Так, по сути дела, начался второй исход евреев, последствия которого трудно оценить[7].
Еще через 10 лет был принят такой же указ в отношении мусульман. Тут есть два достойных внимания момента. Первый – это то, что Торквемада сам был из семьи выкрестов и, видимо, пылал особой ненавистью к евреям, которые несмотря ни на что оставались преданными своей вере. Второй, говорит Молинеро Гарсия, – это то, что инквизиция отбросила Испанию далеко назад, она сильно отстала от других стран Европы, была лишена Возрождения, гораздо позже и с гораздо большей кровью пришла к демократии.
Я, конечно, не стал бы проводить прямую параллель между испанской инквизицией и русской опричниной, между Торквемадой и Малютой Скуратовым, но то, что Грозный и его опричнина отбросили Россию на много десятилетий, а то и столетий назад, потопив в крови ростки Возрождения и демократии[8], – для меня очевидно.
Хамон
Ах, хамон иберико, ах, пата негра, таящая во рту сыровяленая вкуснятина! Больше нигде в мире нет такой вкусной ветчины! Это вам подтвердит любой испанец, это, скажет он, наше достижение, наша гордость, в хамоне наша душа!
Разве? А известна ли вам, достопочтимый кабальеро, роль хамона в качестве орудия инквизиции? Нет? Не может быть, говорите вы? Очень даже может.
Главной задачей инквизиции в Испании было выявлять, как я уже писал, «ложных католиков». А как это сделать? Есть разные способы, например пытки, поощрение доносов, подкуп слуг. И хотя все это годится – в конце-то концов, для выявления неверных все способы хороши, – остаются сомнения. А вдруг выдержит пытки неверный, отобьет донос. Что тогда? Думали, думали и придумали.
Известно, что ни правоверный еврей, ни истинный мусульман не прикоснется к свинине. Лучше умрет, чем съест.
А если во время принятия католической веры вместе с облаткой и вином давать новоиспеченному единоверцу кусочек хамона? Гениально! Съест – значит, он и в самом деле отрекся от ереси. А вот если нет… А если еще потребовать, чтобы по определенным дням люди католической веры вывешивали перед своими домами свиную ножку…
Когда вы в следующий раз закажете хамон, не забывайте о его зловещем применении. Может быть, откажетесь. Или меньше съедите. Ведь свинина, даже горная, не слишком полезна.
Роджер Альбиньяна
Сей господин – секретарь по иностранным делам правительства Каталонии. Я – иностранец, так что он встречается со мной в рамках своей должности. Его задача – убедить меня в том, что Каталония должна отделиться от Испании, стать независимым государством. Убеждал меня не только он, убеждали самые разные люди, с которыми я говорил: актер Джоэль Джоан, писатель Жорди Бильбань, фермер Энрик Касасайас. Доводы примерно такие:
– Каталония имела свой парламент еще в XIV веке, когда не существовало никакого испанского государства.
– Каталония вовсе не желала быть в составе Испании, ее принудили силой в результате кровопролитной войны.
– Если собаку держать на привязи, она всегда будет рваться прочь, к свободе.
– Человек хочет жить в своем доме так, как хочет. Если он хочет войти в ботинках, то входит, ему не нравится, чтобы кто-то указывал ему – снимать ботинки, не снимать, куда класть штаны и так далее.
– Испанцы – бюрократы, жиреющие за счет работящей и поэтому богатой Каталонии.
– И вообще: Иисус Христос был каталонцем.
Можно пройтись по каждому из этих аргументов, но куда интересней подумать над тем, откуда берется это стремление выйти из состава страны, частью которой люди были в течение веков? При этом я не имею в виду колонию, ждущую момента, когда она сможет вырваться из-под имперского ярма. Это-то как раз не только естественное стремление, оно неизбежно, как неизбежен распад любой империи, будь то Римская или советская.
Речь о другом. Квебек – Канада, Бретань – Франция, Чечня – Россия, Косово – Сербия, Абхазия – Грузия, Каталония – Испания, Шотландия – Великобритания. Как мне кажется, стремление к «независимости» практически во всех случаях связано с очевидным, казалось бы, обстоятельством: во всех перечисленных мною случаях по тем или иным причинам представителей этих, условно говоря, стран третировали и унижали: по линии языка (запрет на изучение в школе, отказ в признании его государственным), по доступу к высшему образованию и к определенным и престижным должностям, по множеству мелких и не мелких бытовых и не бытовых поводов. Я не говорю о вещах, значительно более глубоко затрагивающих национальную память (например, о массовой депортации чеченцев в 1944 году).
Любопытно, что добились своего только две страны: Косово и Абхазия, но только получившие военную помощь извне: Косово – от США, Абхазия – от России. В их «независимости» (кавычки использованы мной вполне преднамеренно) были заинтересованы другие государства: уход Косово – удар по не желающей подчиняться американской политике Сербии; уход Абхазии – удар по Грузии, повернувшейся лицом к Западу и стремящейся в НАТО. Ни жители Квебека, ни шотландцы, ни каталонцы, предоставленные самим себе, не совершали бы этого шага.
Вряд ли найдется квебекианец, который на вопрос «вы –
