во все времена убирали какими-то варварскими способами, если у людей напряг с мозгами и в голове всего две извилины. Ведь есть куда более интересные варианты, чем избить врага до полусмерти.
Я опять чувствую раздражение, прекрасно понимая, что Рахманинов имеет в виду. Внебрачный ребенок, моя связь с Володей и его погибшим братом, возможный скандал в связи с этим, если информация просочится в прессу.
— Хорошо. Вопрос номер два. Зачем Александр Вениаминович рассказал обо мне следователю и наговорил при этом гадостей?
— Откуда я знаю, что в голове у другого человека? Иногда кажется, что он умом тронулся после смерти Игоря. До сих пор тебя во всем винит.
— Ладно. Третий вопрос. У тебя чувства к Полине?
— Что? — усмехается Рахманинов.
Его реакция и искренняя усмешка убеждают меня, что чувств к жене Володи у Тита нет. Это почему-то обнадеживает. Не хотелось бы иметь в окружении двух мужчин, которые пали перед чарами одной женщины. Полина мне, конечно же, никакая не соперница. Как и я ей. Потому что ничью семью не собираюсь разбивать, тем более быть с Денисом стеной между женой и мужем. В последнее время неприятных событий в жизни и без того хватает. Хотелось бы знать, к чему готовиться. Судя по только что услышанному — ни к чему хорошему.
— Мне нужно идти. Если у тебя все… — Тит демонстративно поднимает руку и встряхивает запястьем. Смотрит на часы.
— Вот, ты снова! — бешусь я.
— Что опять не так? — спокойно спрашивает он.
— Делаешь вид, будто я обременяю тебя.
— Насть, у меня дел позарез, а я пакеты с провизией тебе таскаю чуть ли не каждый день. На такое я не планировал подписываться.
— Но все-таки подписался.
— Потому что кроме меня Вова сейчас никому не доверяет. Ты тоже можешь мне верить. Обижать мать и ребенка я не собираюсь. Но буду честен: ситуация эта мне не нравится. Совершенно. Особенно зная Третьякова и его категоричность в решении важных вопросов.
— Спасибо за честность. Приезжать больше не нужно, — повторяю я. — К тому же завтра Алена[1] с детьми прилетает. О нас есть кому позаботиться. Занимайся своими делами.
— Я в курсе, что они прилетают, — кивает Тит. — И Вову вроде на днях выписывают. Всем станет полегче.
— Правда выписывают?
— Правда.
Одна новость круче другой. Но эта хотя бы приятная.
— Денис! — зовет Тит.
Сына не слышно с тех пор, как он уволок один из пакетов в свою комнату сразу же после появления Рахманинова на пороге квартиры. Надеюсь, не со сладостями. Хоть Денис и в курсе, что ему нельзя шоколад, но ребенку всего три, а не тринадцать, чтобы понимать всю серьезность такого запрета. Постоянно приходится следить и нести ответственность.
Дэн выбегает к нам в прихожую. Тит ему нравится. Ну еще бы. Если бы не обстоятельства и намеки Рахманинова, я бы тоже восторженно относилась к его появлению с подарками.
— Денис скоро будет считать тебя Дедом Морозом, — замечаю, сложив руки на груди.
— Отца пусть им считает. Я всего лишь его помощник.
Тит присаживается на корточки, треплет Дениса по темным волосам и тепло ему улыбается:
— Ну пока, парень. Веди себя хорошо. Маму слушайся. — Рахманинов протягивает руку и прощается с Дэном. Выпрямившись, переводит взгляд на меня: — Славный пацан, Насть. Если я обидел тебя чем, извини. Не хотел. Замес у нас серьезный. У меня уже нервы сдают.
Я испытываю облегчение и досаду. Облегчение, потому что с Титом мы, похоже, нескоро увидимся, а досаду… Вряд ли Вова будет таким разговорчивым, как его друг и партнер по бизнесу, а значит, я не буду владеть никакой новой информацией и не раз попаду впросак с вероятностью двести процентов.
— Пойдем, мам! Покажу, что мне волшебник принес. — Денис тянет меня за собой.
Мы идем в детскую и до вечера проводим время за новыми играми. Скоро в этой квартире станет на двух детей больше, так что подарки вполне уместные.
Алена с Арсом, Андрюшей и огромным чемоданом появляется у нас на следующий день.
— Вы точно не надолго? — Я смотрю на вещи подруги, не скрывая удивления.
— Да, — кивает она. — Здесь половина — вам подарки.
— Мне уже некуда игрушки и вещи складывать. Давай бартер?
Я подхватываю крестника на руки и целую в щеку, тут же натыкаясь на недовольные взгляды Андрюши и Дениса.
Надо же, все трое мальчики. Не перестаю поражаться. Особенно тому, что у Арсения и Дениса дни рождения с разницей всего в несколько месяцев. Мы с Аленой родили почти одновременно. Когда-то давно я об этом очень мечтала. Что ж, мечтам и впрямь свойственно сбываться. Правда не всегда так, как изначально представлялось.
Андрей демонстративно отворачивается и уходит в гостиную.
— Что это с ним? — недоумеваю я.
— У него стресс. Мы утром заезжали к Регине и Эрику. Яна выбежала к нам вся красивая, в платьице. Куколка! Подошла к столу, за которым Андрей ел торт, задела случайно тарелку и все опрокинула на него. Арсений следом вылил воду. Эрик-младший потом всех успокаивал. Дипломат от бога, — смеется Алена. — Точнее, по генетике. В прадеда пошел. В общем, дети Андрюшу достали.
— Бедняга, — смеюсь я.
— Но с Арсом они ладят. Особенно когда меня нет и за мое внимание не нужно сражаться. Битва начинается, стоит мне переступить порог дома.
— Все, отпусти его, — вмешивается в наш разговор с Аленой Денис и тычет пальцем в Арсения. Отталкивает малыша и вместо него лезет ко мне на колени.
— Интересно, девочки такие же ревнивые? — не могу я сдержать улыбки. Так смешно это все выглядит со стороны.
— Судя по младшенькой Эрика и Регины, девочки еще похлеще, чем пацаны. Отца Яна любит ужасно, даже к матери ревнует и никого к нему не подпускает.
Мы еще немного болтаем о разном, прибираемся в спальне и идем на кухню пить чай. Алена очень тактична, несмотря на сложный и упрямый характер. О Третьякове ничего не спрашивает, но видно, что хочет.
— Можешь начинать, — говорю я ей, когда мы остаемся наедине, передав детей Татьяне Павловне.
— Ян с нами в Питер прилетел, и сейчас он у Володи в больнице. Впервые за долгое время, представляешь! — выпаливает цветочек на эмоциях.
Я прихожу в изумление:
— Это же… не из-за меня?
— Нет. По работе. Вову сильно избили, а на нем сейчас очень многое держится, Рахманинов не справляется. Костя попросил Яниса помочь. Мы все равно собирались в Москве провести какое-то время.
Наверное, так и поступают лучшие друзья. В особо сложные периоды забывают о недопониманиях, обидах
