Но багровых оттенков пелена постепенно исчезла, и Вайва обнаружила себя лежащей на животе поперек чужого седла со спеленутыми тугой веревкой руками и ногами за спиной какого-то всадника. А помстившееся в слепом мороке подбрасывание — то лошадь переступала несколько неровно, словно слетела у нее с одного из копыт подкова, оттого так и потряхивало.
Впрочем, трясло ее не только оттого! Вайва внезапно вспомнила все-все, что произошло намедни, завершившееся внезапным ударом и полной чернотой. Чуть повернув тяжелую голову, вчерашняя — явно занималось утро, ночь миновала, — невеста вдруг уперлась взглядом в невидящий уже ничего чужой зрачок, испуганно постаралась отодвинуться дальше и разглядела, что прямо перед ней неровно колышется в такт движениям лошади абсолютно мертвое лицо ее дальнего родственника, Вебры Клаусгайлы.
— И что ты там ерзаешь? — раздавшийся хрипловатый мужской голос вряд ли мог в таких обстоятельствах принадлежать другу, и Вайва уже была готова ответить стремительно и дерзко, но обнаружила, что рот у нее заткнут какой-то видавшей виды тряпкой. — Лежи спокойно... Не то сверзишься, подымай тебя потом, отряхивай, чтобы не замараться. Часа через два будет постоялый двор, вот там развяжем тебя, да потолкуем про будущее.
«Будущее? А таким ли виделось мне оно вчера? Что встречу утро после свадьбы, лежа поперек конской спины лицом к лицу с отрезанной родичской головой? — горько подумала про себя Вайва. — Впрочем, что сейчас гадать, кто были эти поганые налетчики, ясно же, что не простые разбойники, тати — то и по оружью было видимо, и по тому, как себя вели». Из вроде бы начальников бывшая невеста разглядела разве что того разодетого в пестрое, а не в черное всадника, что дерзнул с дрянными словами обратиться к ее мужу. И судя по всему, тряслась сейчас от ужаса и от неровной конской походки Вайва именно на его седле.
Наконец, небольшая процессия — судя по звукам конского топота, лошадей было две, да кто-то один идущий рядом время от времени шаркал по дороге подошвой сапога, или чего там у него на ноги надето было, — остановилась, второй конь всхрапнул и тихо заржал. Звук чуть визгливого женского голоса оказался для Вайвы полной неожиданностью, как и несколько развязный тон заговорившей:
— Пелюша, надеюсь, мы здесь только позавтракаем и тут же отправимся дальше в сторону замка? Мне не хотелось бы задерживаться в этом вонючем сарае!
— Юманте, я не давал тебе права называть меня в дороге по имени, в пути зови меня просто «господин герцог», — князек заметно нервничал, гадая, видимо, как поведет себя освобожденная от пут Вайва.
— Простите, господин герцог! Не изволите ли отдать своим слугам необходимые распоряжения, в которых ваши слуги, господин герцог, так нуждаются?! — голос женщины звучал с явно заметной издевкой и в то же время так стервозно, что Вайва даже готова была зачислить его хозяйку в свои подруги, даже еще ее не увидев — просто за именно такое отношение к своему пленителю.
— Дражайшая моя Юманте, — мужчина явно попытался передразнить интонацию собеседницы. — Позволь заметить тебе, что в слугах ты у меня не состоишь, ты моя спутница в этом, с позволения сказать, путешествии — будь оно клято трижды! А мой слуга Янек достаточно хорошо знает все мои требования к постоялым дворам. Кстати, Янек, где ты там? Сразу же после того, как нам подадут завтрак, найди кузнеца — моего клятого коня надо перековать. Даже не так, отправляйся тотчас, с хозяином я сам объяснюсь.
Вайва только усмехнулась про себя: ее утренняя догадка полностью подтвердилась. Горькой, конечно, была та усмешка — не в ее положении теперь шутки шутить. Только вот услышанные речи были темны и непонятны. Что за герцог литовский? — родившаяся в семье деревенского старшины девушка никогда о таком не слышала, да и про какой замок толковала спутница этого... Пелюши, кажется... боги, какая же тяжелая у меня голова!
Пора была ранняя, день вроде как воскресный. И другими мимохожими и мимоезжими путниками тракт совсем не изобиловал, некому было броситься на выручку плененной дочке деревенского старосты, а теперь уже фактически и мужней княжне. Но Вайва нисколько не унывала, даже зарделась слегка и глаза прикрыла вновь, вспоминая вчерашний жаркий вечер и крепкие объятия Федора — нет, придет он, обязательно придет и найдет ее любый, освободит из позорного полона, а заодно и примерно покарает Вайвиных обидчиков! — не могла не верить в такую судьбу свою юная женщина. Потому что — как же может иначе быть? Нет, никак не может быть иначе, крепко решила она и окончательно успокоилась.
Из мира сладких грез Вайву внезапно вырвали другие мужские руки, снявшие ее с седла и поставившие оземь. Пелюша оказался примерно одного с ней роста, то есть невысок, довольно статен. О пригожести лица почти княжна своих выводов делать не стала — просто потому, что не пристало замужней серьезной женщине рассматривать пристально каких-то там сторонних мужчин, баловство это стыдное, бесовским отродьем навеянное.
— Ну что, оклемалась слегка, девка? Если рот освобожу, крик-вой поднимать не станешь? Ты уж извини,
