Книга Я никогда не была спокойна - Амедео Ла Маттина

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105

на типографском станке: призывают к мятежу, на первой полосе говорится об «убийстве государства», «политике резни», в адрес Джолитти и монархии летят обвинения. Заголовки становятся все резче, они призывают к применению силы, восстанию. Корреспонденты сообщают с места событий о неслыханном насилии полиции и армии, их статьи неделями занимают первые полосы.

На одном митинге, посвященном памяти жертв в Милане, Муссолини долго перечисляет массовые убийства, произошедшие с 1861 года, и подытоживает: пока общество будет разделено на классы, пролетариат будут расстреливать. 27 января Avanti! предупреждает, что настанет день, когда толпа ответит «насилием на насилие и отомстит за убитых не только метафорически, но избирательными бюллетенями». На следующий день другая передовица, без подписи, заканчивается такими словами: «Ни одно насилие не может быть более законным, чем то, что идет снизу, как человеческая реакция на политическое преступление, которым является кровопролитие»[125]. Балабанова часто пишет ему такие передовицы. Никогда еще в официальном партийном органе печати социалисты не говорили о насилии как о «повивальной бабке истории», не упоминали о вооруженном столкновении между организованным меньшинством и буржуазным государством. Все это ленинские теории, которых Муссолини не знает, зато знает Анжелика. Даже в яростной полемике с реформистами видна сильная схожесть с экстремистскими позициями Ленина. 17 января Avanti! набрасывается на Биссолати, возмущенного муссолиниевскими митингами в Милане.

Разумеется, для тех, у кого идиллическое, сентиментальное, пацифистское представление о социализме, для тех, кто верит в догму нерушимости человеческой жизни, для социалистов, застрявших на идеях Де Амичиса – смеси романтических телячьих нежностей, свойственных его времени, – для них наш клич может показаться богохульством. Но это не так. Он логичный, он социалистический. Он человеческий. Мы намереваемся требовать для народа права на законную защиту, на возможность отвечать оружием на оружие. Право убивать, прежде чем быть убитыми. Наш клич – клич войны. Пусть знает тот, кто убивает, что он тоже может быть убит[126].

Возможно, Ленин и Муссолини пересекались в Цюрихе 18 марта 1904 года на митинге в честь Парижской Коммуны, но они никогда не общались лично. Тем не менее, между ними устанавливается «согласие, созвучие идей на расстоянии»[127]. И все благодаря радикальным идеям, которые Балабанова принесла в Италию. Кроме всего прочего, именно она по просьбе Грамши перевела на итальянский язык труды Ленина. По отношению к меньшевикам взгляды Ленина и Муссолини также совпадают. Русский социалист Евгений Аркадьевич Ананьин понимает, чем это может обернуться, и предлагает редактору Avanti! статью, в которой объясняет, насколько вредна ленинская политика раскола. Муссолини отвечает: «Ленин представляет великую революционную силу, и не в наших интересах ронять его авторитет». Тогда Ананьин обращается к Тревесу, и его статью публикуют в издании «Социальная критика». Таким образом, во внутренних дискуссиях ИСП впервые проявляются противоречия между большевиками и меньшевиками, которые сродни противоречиям между итальянскими максималистами и реформистами[128].

А в руководстве ИСП возникает сомнение: не слишком ли Анжелика и Бенито заносятся? Балабанова не только не тормозит экстремистские выпады Муссолини, она его еще и упрекает за то, что в его передовицах мало революционного пыла. Секретарь партии Лаццари пробует умерить пыл газетных статей: 27 января он пишет передовицу, в которой протестует против вооруженной борьбы как ответа на кровопролитие. Он предлагает ограничиться всеобщей забастовкой. Еще явственнее дистанцируется Серрати, он предостерегает от «очень опасных связей с анархическим, непонятным и спорным профсоюзным движением»[129].

Социалист из Онелии Серрати убежден, что обеспокоенность в партии и рост числа новых членов не являются результатом реального политического роста. «Помедленнее на поворотах, сбавьте скорость! Рискуя взять неправильную ноту в хвалебном хоре, я скажу, что нам надо спросить себя, насколько это так называемое многообещающее пробуждение было вызвано решениями съезда и насколько приближающимися выборами». Серрати критикует «электорализм», «парламентаризм», «преследователей всеобщего избирательного права»: «Как только заходит разговор о выборах, пусть даже только административных, секционные собрания оживляются, внутри социалистической организации бурлит жизнь, социалистические души воспламеняются… Товарищ Балабанова уже раскрыла и прокомментировала характерное предложение того товарища, который, внося свой вклад в нашу Avanti! пожелал избрать двести пятьдесят депутатов в следующем туре голосования. Это желание становится системой». Серрати призывает Avanti! к серьезному бойкоту болтунов из ИСП и тех революционеров, которые считают, что задают тон в политических событиях. А еще к серьезным программам: «На митингах не надо прибегать к хитростям, чтобы обеспечить себе “теплое местечко в палате депутатов”»[130].

В конце выговора Серрати есть анонимный курсив: это реакция руководства, считавшего пессимистичной его точку зрения и выражавшего всю свою досаду на эту «манию конкретности, уже приведшую к жертвам, и пока правые, ради “конкретизации” развлекаются тем, что преобразуют мир с помощью законов, вместо партии у нас будет факсимиле партии». Но Серрати настаивает и в следующей своей статье снова предостерегает Бенито и Анжелику: пока они воздерживаются от «конкретизации из опасения впасть в реформизм, они по своему усмотрению конкретизируют отдельных товарищей и тогда оппортунизм торжествует над высшими интересами партии». Наконец, следует самый жесткий выпад против редактора: «Имеет ли хоть какое-то значение работа по подготовке к революции, начатая газетой “Avanti!” под руководством Муссолини? Я так не думаю. Я бы даже сказал, что она имеет обратный эффект. Работа, которую Муссолини называет революционным кредо, не что иное как смешная гипербола…»[131]

Это не что иное, как лишение Бенито легитимизации. Не подписываясь, редактор Avanti! презрительно отвечает, что надо выбирать между демократией и социализмом. И надо «конкретизировать не программу, а партию, возрождая ее среди масс: молодежи и рабочих». Он считает нелепой, даже «комичной» эту манию прагматизма, которая свела ИСП к «личинке» самой себя и начала приносить свои «жертвы в революционном лагере: именно это и стало последним «карикатурным камнем прагматического реформизма».

В социалистической газете не должно быть уступок, как не должно быть программных тактик, ведущих к понижению активности пролетариата. Вступать в теоретический спор с реформистами – это уже забота Анжелики: тот, кто верит в социализм, не может не быть революционером; главная цель – это не набор отдельных реформ, а национализация средств производства и экспроприация частной собственности. Балабанова утверждает, что революционеры «никогда не презирали ежедневные завоевания пролетариата», считая их «мимолетной победой», которая служит скорее росту солидарности между рабочими. «Серьезная, непростительная ошибка реформистов заключается в том, что они заставили рабочих поверить, что малейшие улучшения, достигнутые ими, являются чем-то стабильным, окончательно приобретенным, чем-то представляющим цель, а не средство»[132].

«Красная царица» гарантирует прикрытие и придает идеологическую форму экстремизму «корсара» из Довиа, которому постепенно становится тесно в этой партии. Он признается

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105