кричу я в трубку. — Он еще и не то может!.. Но для этого пусть он в кассе купит билет, как все нормальные люди, и только тогда приходит!
— Так я об этом и говорю! — не унимается дама. — Пусть он придет, а мы его у вас снимем.
Я опять свое:
— Нет. Пусть приходит, это его личное дело.
А снимать подражателя и эпигона нацизма на нашей территории я не разрешаю.
Тогда дама, видя мое упрямство на той стороне трубки, вдруг шепчет зловещим шепотом:
— Марк Григорьевич, я с вами принципиально согласна… Мы делаем о господине Жириновским разоблачительный фильм. И я как режиссер этого фильма должна сказать, что с большим трудом уговорила Владимира Вольфовича посетить ваш театр. По моему замыслу, в антракте к нему наверняка подойдет какой-нибудь зритель и спросит: «Что вы думаете о Гитлере?»… Наверняка Владимир Вольфович ответит, поскольку у него есть своя точка зрения… Тут можете и вы подойти. Завяжется, конечно, спор… Полемика…
— Драка, — вставляю я.
— Ну, зачем же?.. Мы же цивилизованные люди… Совсем необязательно.
— Но желательно, не так ли?..
— Если честно, — говорит дама, — нас, конечно, интересует, как будут реагировать зрители на то, что скажет Владимир Вольфович.
— Ах, вот как?.. А вот меня как раз именно это совсем не интересует, как, впрочем, и то, что нам сообщит о Гитлере ваш Владимир Вольфович!
— Он не наш!.. Не наш! — заверещала дама. — Вы не понимаете всей важности борьбы с Жириновским!.. За ним уже пошли миллионы людей! На Западе есть очень серьезные ученые-социологи, которые прогнозируют его приход к власти. Весь мир его боится!.. Вот и вы испугались!..
Да, я очень испугался. Просто дрожу перед господином Жириновским. Так дрожу, что в гробу его видел вместе со всеми его телохранителями из Либерально-демократической партии. И потому, поборов дрожь, заявляю:
— Считаю ниже своего достоинства вступать в какие-либо взаимоотношения с дьяволом.
— Но надо показать людям дьявола! Надо, чтобы они увидели его рога и хвост!
— В том-то и дело, что не надо!.. Жириновскому как раз и нужен скандал!.. Он пришел в театр, к нему пристали с вопросами. Кто-то не выдержал, в порядке плюрализма плюнул ему в огнедышащее лицо — вот он уже и жертва!.. В очередной раз может на демократов в суд подать!.. Вот и будем с ним цацкаться и содействовать его саморекламе!.. А может быть, лучше поклонников Гитлера в нашей стране, которые сами, кстати, и не скрывают своего низкопоклонства, не снимать в кино и ТВ, не брать у них интервью? Не разговаривать с подлецом — в конце концов, право порядочного человека. Все-таки тридцать с лишним миллионов наших людей убил этот изверг рода человеческого…
— Ладно, — вдруг миролюбиво сказала теледама. — Як вам завтра в театр для разговора приеду. Давайте еще раз обсудим это дело.
И повесила трубку.
Я задумался. Во-первых, то, что было по телефону, — это разве не разговор?.. Во-вторых, что еще обсуждать, когда нечего обсуждать. Остаток рабочего дня я провел в беспокойстве.
В самом деле, думал я, может, она права и следует бороться с ними со всеми… Вот, к примеру, в газете «День» недавно прочитал про себя та-а-акое, что чуть не стошнило. Что? Отвечать?.. Хорошо раньше: можно было вызвать обидчика на дуэль и свести счеты в честном поединке… Теперь терпи. Он тебя будет оскорблять, клеветать на тебя, а ты — человек чести, ты должен быть выше этого хамства, кожа у тебя дубленая, не обращай внимания, вот он и злится, что так и не вывел тебя из себя, выстрел его не достиг цели, холостой выстрел-то… Впрочем, старый совет для негодяев — «клевещите, клевещите, что-нибудь да останется!» — иной раз и срабатывает, — нужно иметь ледяную выдержку, чтобы смолчать на провокацию.
Это ведь, между прочим, гораздо труднее, чем «полемизировать».
Помнится, Дин Рид, царствие ему небесное, в свое время написал открытое письмо Александру Исаевичу Солженицыну — то ли по своей левацкой воле, то ли с подачи КГБ. Встречаю в каком-то коридоре Мишу Жванецкого, спрашиваю:
— Читал?
— Читал.
— Ну, как?
— Это все равно что Кобзон — Эйнштейну!
Посмеялись. Кстати, г-н Жириновский сам по себе смешон, его после Хазанова и высмеивать-то не стоит. Когда я увидел его в афганской военизированной форме провожающим юнцов к Саддаму Хусейну, сделалось грустно от этой трагикомической оперетты. Вот точно так же и Геббельс, бывало, провожал детей на убой, и тоже на Восток.
Еще мне нравится генерал Стерлигов. Этот барон фон дер Пшик, но не из гестапо, а из КГБ, прямо к богу обратился. Христианин. Новый спаситель России.
Но вот какая неувязка: если ты такой спасатель, то спасай сначала свою душу. Ведь служил в самой бесчеловечной, самой преступной за всю мировую историю организации… Так будь честен: или застрелись, как истинно русский офицер, совершивший грех, или если так уж в бога уверовал, приди к покаянию, уйди в монастырь, в отшельники, в скит упрячь свою душу и тело — тогда только я тебе поверю, что ты христианин в поиске, готов муку за других — за убиенных, оскорбленных и униженных не без твоего участия — принять… Ан нет, снял погоны, нацепил крестик и давай Россию спасать! Оппозиция в прямом эфире. Уймись, грешник!.. Окстись, палач!.. Что ты себя и нас напрасно заводишь?! О чем болтаешь?.. Что нам с тобой выяснять, когда нам с тобой и так все ясно!.. А он будто не слышит, сидит, не краснея, и, видите ли, излагает нам свою злобную программу. Это не мы с ним, это он с нами полемизирует.
Он рвется к власти. Он опять в президиуме. И вещает с трибуны — это о таких «патриотах» Лев Николаевич Толстой говорил, утверждал, повторяя другого писателя: «Патриотизм — последнее прибежище негодяев».
Пока прекраснодушный либерализм созидает условия для свободы слова, этой самой свободой, как уличной девкой, пользуются штурмовики и боевики из красно-коричневой армады. Доколе?..
А до той поры, когда свобода не будет ими же вздернута на фонарях и поставлена к стенке.
Вот тогда-то не до полемики. Серый Волк, неся историческую вину перед съеденной Бабушкой, без рассуждений сожрет и Красную Шапочку.
Так нужно ли беседовать с орденоносцами, получавшими свои регалии и награды отнюдь не за невинные, а подчас кровавые акты и акции?
Нужно ли выслушивать новую демагогию старых гэкачепистов, которых я вижу сегодня на экране чаще и крупнее, чем Хрюшу и Степашку? Так ли уж и нужно демократии самоутверждение всех и всяческих бесов и мракобесов?
Нет. Александр Исаевич не
