старушка.
— После магазина кошелек в сумке был?
— Не было! — азартно врала «потерпевшая». — Валька, продавщица, сперла! Это точно она! Губы намалевала красным…
— Так и запишем: губы намалевала красным, — серьезно поддакивал я.
Лиля молчала и косилась на меня. Ну точно генеральный прокурор. Ее можно уже сейчас в кресло начальника сажать! Унижать и оскорблять взглядом она умела прям как наш Образцов.
— Пишите, пишите! — бабуля от радости даже на стуле подпрыгнула. — Цены задрала на молоко, воровка! А у меня пенсия маленькая!
— Угу, — делая вид, что усердно пишу, согласился я, — продолжайте, Калерия Степановна.
— А сосед с первого этажа — наркоман! Снова новую бабу привел!
— Снова? — переспросил я.
— Да!
— Бабушка, ближе к делу, — робко напомнила ей Лилечка.
Да моя ж ты мечтательница. Калерия Степановна на любимого конька села и уже не слезет, пока не выговорится. И сидеть тебе, пельмешка, тут со мной еще часа три.
— Не мешай! — приказала ей бабуля.
Лиля охнула, развернулась и встретилась с реальностью. Потому что не делай добра…
— У вас кошелек украли! — напомнила ей Лиля. — При чем тут ваш сосед и продавщица с красной помадой?
Пришел черед Лилечки проходить путь самурая. Через эту бабулю прошел весь отдел, вместо боевого крещения. Не поехал кукухой — значит, нервы как стальные канаты, ты нам подходишь.
— Девочка, не учи меня жить! — презрительно потребовала Калерия Степановна.
Пельмешка покосилась на часы и… Ну нет, ты эту диверсантку привела, а теперь решила сбежать? Не выйдет!
— Калерия Степановна, — объявил я, поднимаясь.
Потому что Цветочек решила уйти по-английски и уже потянулась за своим букетиком.
— Что? — раздраженно поинтересовалась старушка.
— Кошелек опишите, — мягко попросил я, — какого цвета, размера, как выглядел…
— Черный, потертый, пять на десять!
— Ага. А теперь — магия! — загадочно прошептал я, — ахалай-махалай, бес мне в бороду, старость в ребро, трах-тибидох…
Залез к бабуле в сумку и выудил кошелек. Тот самый, черный, потертый, пять на десять…
— Ох! — издала возмущенный возглас бабуля.
— Калерия Степановна, а вы знаете, что за лжесвидетельство статья положена? Уголовная! Я там по камерам видел — Валька, продавщица, к нам уже идет, ответное заявление на вас писать, — не моргнув глазом, соврал я.
— На меня? — возмутилась бабуля. — За что?
— За ложное обвинение. Но! Готов поспособствовать и сказать, что заявления не было, — «смилостивился» я. — Быстренько бегите, чтобы вас не заметили.
Бабуля подумала и приняла правильное решение. Выхватила из моих рук свой кошелек, любовно прижала к груди и выдала:
— Вот ты нормальный!
Я аж рот открыл от неожиданного признания.
— Не то что этот мордоворот, — она указала на Ромыча.
— Идите, Калерия Степановна, идите!
Я довел старушку до двери, вытолкал в коридор ее, следом Романа и хищно обернулся к Цветочку:
— А ты куда, радость моя?
Глава 15
Жека
Готов был спорить на что угодно — Цветочек испугалась. Она опасливо сделала шаг, упираясь бедрами в мой стол, и зло сверкнула глазами.
— Я пойду, — гордо вздернув носик, пискнула Лилечка.
— Куда? — изумился я. — На свидание? Букетик, к слову, так себе…
— Отличный букетик! — вспыхнула Лиля.
— Я бы такой не подарил…
Она покосилась на меня, на букет и обиженно произнесла:
— Ну да, «лилии для Лилии» — это апогей твоей фантазии.
— А-а-а-а…
Память услужливо подсунула пьяного меня с букетом лилий. А дальше пустота и паук. Где-то в цепочке «цветы — общага — паук» я все-таки лоханулся.
Вспомнить бы где…
— Мне нужно идти! — гордо сообщила мне вредина.
— Нет уж, Цветочек. Ты нагло пришла в отделение, сама, прошу заметить, устроила диверсию Калерией Степановной. Это может трактоваться как нападение на нервную систему полицейского при исполнении.
— Нападение на что? — ахнула она.
— На меня, Цветочек, на меня. Калерия Степановна — оружие массового поражения нервной системы оперов. И ее привела ты!
— Ну, извини, — развела руками Лиля, — я не знала.
— Не извиню, — решил я, пожирая взглядом ее губы.
Пухлые, сочные, как спелые ягоды клубники. Которые так хотелось попробовать на вкус. И фигурка как песочные часы. Тонкая талия, длинные ножки, аппетитные бедра. Свежая, красивая и донельзя возмущенная.
И никуда она не уйдет сегодня! Сама попалась.
— Не очень и хотелось, — гордо заявила мне Лилечка.
Взяла свой букет, прижала к груди… Я бы в тот момент многое отдал, чтобы стать тем букетом и самому к ее груди прижаться.
Уши задымились, а мой организм напомнил, что, вообще-то, воздержания у нас с ним не было с той самой первой ночи, когда я попробовал секс в первый раз. Не привык он к таким долгим перерывам и устроил настоящую забастовку.
— Пропусти! — потребовала моя вредина, вставая вплотную.
Даже на высоких каблуках роста ей не хватало — приходилось задирать голову, чтобы взглядом показать трехтонное презрение.
— Не-а, — лениво протянул я, — ты нанесла мне душевную травму, я требую компенсации.
— Опер, души у тебя нет, а компенсацию ты можешь получить от кого угодно. Лола, кстати, свободна, уважаемый адвокат уехал в командировку!
— Да зачем мне Лола? — возмутился я.
— Снаряд дважды в одну воронку не падает? — иронично поинтересовалась пельмешка. — Гений, не боишься, что рано или поздно в городе женщины закончатся?
— Не-а. Пельмешка, мне только ты нужна!
— Сколько раз за сегодня ты говорил женщинам эту фразу?
— Нисколько, — приложив ладонь к груди, я принял самый честный вид.
— Да ну! А я вот нашла доказательство, что ты первый подвиг не выполнил, — елейно пропела Цветочек, протянула руку и сняла с моей футболки рыжий волос.
Паню нужно срочно отселять! Прямо сегодня! Это не оккупант, а просто вредитель рыжий, который мне всю личную жизнь похерит!
— Не, пельмешка, ошиблась ты! Во-первых, это не она, а он…
— Евгений, а вы оригинал!
— Молчи и слушай! — приказал я. — Криминалистику ты тоже фигово учила! Волос кошачий. Кот у меня. Рыжий.
— Даже не кошечка...
— Да настоящий кот! С усами и лапами! — даже обиделся я, — этот, как его…
