разодрать щеткой запутанные волосы.
– Ты же сегодня идешь с Марком в кино?
– Да. Насчет беременности придется признаться Андрею и… Савелию Эдуардовичу. Скажу, что ошиблась.
– Вот и хорошо. Беги, Поленкина, мойся, и поедем.
Голос Савелия Эдуардовича эхом прокатывается по стенам аудитории. Беккер дрыхнет, а я рисую на полях тетрадки загогулины.
– Дальнейшее движение античной мысли приводит к атомизму. – Певуче произносит лектор. – Демокрит впервые выдвигает идею о том, что все состоит из атомов. Есть только атомы и пустота. Но атомы различны по форме и, соединяясь в различные конфигурации, образуют вещи и предметы, которые мы воспринимаем.
Великий мыслитель античности Платон полагал, что мир подразделяется на истинный и обычный. Истинный мир Платон ищет за пределами реального мира. Наш мир – это мир вещей, это мир, где все возникает и гибнет, где все непрочно, несовершенно. А теперь перерыв! – наконец, объявляет он.
Слава Богу, иначе аудитория превратится в сонное царство. Но тут происходит нечто, выбивающееся из привычного сценария…
– Минуточку внимания! – с первого ряда поднимаются Валя Тищенко, Ольга Хохловская и какая-то девушка… Незнакомая мне. Нервно сглатываю, интуитивно чувствуя, что дело касается меня… Майка испуганно сжимает мою кисть, Беккер просыпается и сощуривает глаза, пытаясь разглядеть компанию.
– Вы что-то хотели? – оживляется Савелий Эдуардович. Он испуганно складывает папки в стопку и приосанивается. Не каждый день его внимания просят сразу три красавицы. Да, я не оговорилась – незнакомка красивая, как модель. Что?! Я это сказала вслух? Так вот она кто? Девушка Грома!
– Задержите студентов на минутку. – Хохловская бросает в мою сторону испепеляющий взгляд, а я… разлетаюсь на атомы. Плечи сникают, горло сковывает спазм… Если меня сейчас о чем-то спросят, я даже ответить не смогу…
– Мы хотели сообщить о вопиющем поведении одной студентки – Варвары Поленкиной. Встань, Варя! – истерично вскрикивает Тищенко.
Вот еще! Она правда подумала, что я поддамся приказу?
– Встаньте, Поленкина! – гремит голос Эдуардовича. Черт, вот тут нельзя ослушаться. Я неохотно поднимаюсь с места, не отрывая взгляда от воинственно настроенных девчонок.
– Можно я? – незнакомка слегка отталкивает Валю. – Варвара обманывает студентов и преподавателей. И делает она это из-за… собственной распущенности! Она подлая интриганка, мошенница и лгунья!
– Что?! – глаза Савелия ползут вверх. Он прокашливается и утирает лоб носовым платком. – Поясните, пожалуйста. И… кто вы, девушка?
– Простите, что не представилась. Меня зовут Лилия Ильина. – Взволнованно тараторит девушка. – Варя пытается отбить моего парня – известную модель Марка Грома. Она предложила Марку деньги за некую услугу… Нет, не подумайте – моему парню нужно было сыграть роль жениха Вари. Показать представление перед ее бедными родителями. На самом же деле… Поленкина ищет отца своему ребенку! Марк ничего не знал о беременности!
– Ну так… она рассуждает, как мать. – Савелий снимает запотевшие очки и принимается их судорожно протирать. – А любая мать хочет защитить своего ребенка. Ничего предосудительного в этом нет. Поймите Варвару и… пожалейте, – заключает он.
Спасибо вам, дорогой Савелий Эдуардович! Вы не заслуживаете такого отношения, честное слово! Сейчас эти курицы уйдут, а я… тотчас во всем признаюсь! Вот прямо сейчас начну и тогда…
– Только и это ложь! – победоносная реплика Хохловской раскатывается по залу.
Студенты оглядываются, перешептываются, хихикают. Смотрят на меня, как будто я голая или прокаженная.
– Ну уж нет, девушки, – качает головой профессор философии. – Такого быть не может. И я… не позволю, чтобы личную жизнь студентки выносили на общее обсуждение. Заканчивайте, молодые леди.
– Она и вам лапши навешала, Савелий Эдуардович. Небось, зачет попросила, разжалобила? Никакая Поленкина не беременная! Она всем вокруг врет. Манипулирует чувствами людей и своего бывшего парня! То, что я говорю – правда! У группы, в которой учится Поленкина, недавно был медосмотр, а гинеколог – моя тетя. – Важно добавляет Хохловская. Лилия согласно кивает. Выходит, ее речь – часть сценария?
– Да! – каркает Валька Тищенко. – Правильно ее парень поступил, что бросил такую подлую лгунью… Разве такими вещами шутят?
Я не думала, что цирк, которым я управляла, станет моей настоящей жизнью. Из кукловода я превратилась в марионетку. Стала звездой программы, шутом, о выходе которого торжественно сообщают ведущие. В мою сторону тычат пальцами, переглядываются, перешептываются.
«Вот дура!»
«Зачем ей это? Разве так можно?»
«Чокнутая!»
«По ходу Савелий об этом знал!»
«Это сейчас так модно – дурить парней?»
«Дура… дура… дура…»
«Хорошо, что девчонки предупредили – теперь об этой идиотке будут знать все! И парни, прежде чем ложиться с ней в постель, сто раз подумают!»
«Ха-ха-ха».
Подхватываю рюкзак и убегаю из аудитории, расталкивая однокурсников. Бегу по коридору, на ходу натягивая куртку. На улицу – подальше от чудовищного позора…
В глазах двоится, щеки горят, из груди вырываются похожие на бульканья хрипы. Выскакиваю на крыльцо. Сгибаюсь пополам и пытаюсь отдышаться. Дышу. Плачу. Опять дышу. А потом слышу знакомый голос и… вижу склонившуюся надо мной фигуру.
– Варя… Варь, что с тобой? Варь, пожалуйста, прости меня. Мне так стыдно. Я… я… дурак. Я испугался до чертиков. Ответственности, ребенка, женитьбы… Пожалуйста, Варя, ты слышишь меня?
Нет, не слышу. Перед глазами кружатся черные мушки, уши закладывает. Я что есть силы отталкиваю Андрея и устремляюсь по ступенькам вниз.
– Отстань, Булавин… И… нет никакого ребенка.
Глава 14
Фёдор
– Как она? – тихонько протягиваю, касаясь плеча Майи. Мой взволнованный голос тонет в похожем на пчелиный рой гуле из шагов и голосов. Студенты с шумом задвигают стулья и торопливо покидают лекционный зал.
– Федечка, давай выйдем, – взмаливается Майка. Я напрасно окидываю взглядом пустеющую аудиторию – Вари нет. И не было, судя по унылому виду Малининой.
– Это я виноват, Майка, – бормочу, когда мы выходим на улицу. Майка натягивает малиновую шапку и зябко поеживается. – Если бы я не сказал о беременности Вальке Тищенко, ничего не случилось. Какой же я дурак – полез не в свое дело! Я ведь хотел только одного – защитить Варю и наказать этого козла.
– Так скажи ей об этом! Варька третий день валяется на кровати, как Емеля на печи!
– Она не хочет разговаривать со мной, – неуверенно выдавливаю я.
– Боже мой, детский сад! Заблокировала?
– Нет. На сообщения не отвечает, звонки сбрасывает. А я, как
