Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
В тот же год у моих родителей состоялся разговор, полностью изменивший не только отношение к ним, но и мои взгляды на жизнь. Может показаться, дескать, какие там у меня могли быть взгляды на жизнь в семилетнем возрасте. Только это были семь лет, прожитые с памятью о каждом минувшем дне. Если для обычных детей лето – это хоть и целая прожитая жизнь, уже через полгода они и не вспомнят, что тем летом происходило. Так, только обрывки даже не воспоминаний, а эмоций. Я же помню все. В семь я был на уровне развития четырнадцати-пятнадцатилетнего подростка. Наверно, это одна из особенностей верхних миражей, благодаря которой я проживал год за два. Что же это был за разговор? Я считывал его с губ отца и матери, сидя у себя в комнате, погруженный в миражи.
Мать ерзала на диване и нервно теребила браслет на руке. Отец, явно раздраженный несогласием матери, ходил по комнате, время от времени нависал над ней и отчаянно жестикулировал, пытался убедить в своей правоте.
– Ты хоть представляешь, какие деньги он может зарабатывать? – надрывался отец.
– Он или ты? – спрашивала мать.
– Ты понимаешь, о чем я говорю, прекрасно понимаешь. Хорошо, смотри, какое его, по-твоему, ждет будущее? Допустим, закончит он школу успешно, предположим, что с университетом все выйдет гладко, а дальше, что дальше?
– Может, поживем и посмотрим, что будет дальше?
– А я тебе скажу, что будет! Скажу. По-твоему, он как нормальный человек сможет жениться? Завести детей? Работать, в конце концов. Максимум – это инвалидность и пособие. Прекрасная, замечательная жизнь! Ты уверена, что этот его глаз сам по себе не доставит проблем со здоровьем? Я вот не уверен. Может, ему и жить-то не суждено долго.
– Только не надо раньше времени хоронить моего сына. С ума сошел? – Мать расплакалась.
– Прости, я переборщил, но ты же понимаешь, что я могу оказаться прав.
– Что ты предлагаешь?
– Я объясню. Сколько денег нарубили в свое время всякие шарлатаны, целители, гадалки и прочие бесы? Да и сейчас зарабатывают. А ведь у них не было и нет по-настоящему ни одной чудесной способности. У сына есть. Только представь. Взять хотя бы гадание на картах. Подумай, если нарядим его как следует, глаз ничем не прикрыт, да у любого от одного его вида всякие сомнения пропадут в том, что он видит будущее.
– А сами мы в этом случае не такие же бесы, как эти твои шарлатаны?
– Может, и такие же, только ситуация у нас другая.
– Я не знаю, я не хочу, я не представляю, а ему как ты это объяснишь?
– Объясню. Вырастет – только спасибо скажет.
– Делай, что хочешь. – Мать устала спорить с отцом, сложила руки на груди и всем видом показывала, что отдает ситуацию под его контроль.
Я лежал на кровати в своей комнате и пытался разобраться с ощущениями. Это было что-то среднее между злостью и вдохновением. Идеи отца были понятны, просты и логичны. Эмоции матери были такими теплыми, что я невольно стал злиться на отца. Неужели этот глупец мог себе позволить подумать нажиться на мне? Почему-то в искренность не верилось, дескать, все ради меня. Сама идея блестящая. Может, я и сам когда-нибудь до такого додумался бы. Чем стройней мне казалась идея отца, тем большее негодование закипало во мне.
Для того чтобы чувствовать то, что я чувствовал после этого разговора, нужно было по-детски любить своих родителей. Любить честно, незамутненно, только тогда возможно ощущение, что меня предали. Что меня хотят использовать. Но любил ли я отца с матерью? Нет, так я сказать не могу. Не то чтобы я не любил вообще никого, своих безносых изуродованных кукол я любил, наверно, я смог бы влюбиться в ту девочку с розовым родимым пятном на лице, но мать с отцом? Может, это из-за того, что я не чувствовал себя человеком благодаря уродству. Потому девочка с пятном и покалеченные куклы отзывались во мне, но не нормальные люди. Или нормальные только мы: куклы, девочка и я, а все они уроды на самом деле? Ведь только урод мог сочинить мне такую судьбу, какой хотел отец. Да, я могу признать, что он по-своему прав, да, мне понравилась его идея, но как он мог? А кем я сам бы хотел быть? Да никем я быть не хотел, теперь я мечтал только о том, чтобы весь этот мир исчез, остался только я и верхние миражи. И не будет этих злосчастных десяти секунд опережения, будет только то, что есть в текущий момент. А лучше к черту верхние миражи, будь она проклята, эта призрачная реальность и мой идиотский глаз вместо головы. Но, будь у меня нормальная человеческая голова, отец все равно придумает мне какую-нибудь судьбу. Наверно, будет настаивать, чтобы я стал врачом или военным, ну, что-нибудь такое – на что хватит его маленьких мозгов. Но с нормальной головой я смогу просто уйти из дома.
Слышишь меня? Я тебе тут исповедуюсь, животное ты безмозглое! Да, я же не представился. Родители меня назвали Юрой. Но ты можешь представить, чтобы человека с глазом вместо головы звали Юрой? Я же говорил, что мои родители идиоты. Так что я выбрал себе имя Гюнтер. Слышишь меня? Я Гюнтер! Немного похоже на Юру, как по мне. Холодно здесь, да? Но ты же ничего не чувствуешь, обрубок ты человеческий. Не знаю, почему мне необходимо находиться здесь вместе с тобой. Доктор сказал, что так нужно. Чтобы я психологически настроился. Думаешь, мне тебя хоть немного жаль? Да нисколько. Если бы ты знал, какая участь тебя ждет. Ладно, я потерплю твое соседство. По крайней мере, с тобой не так скучно, вдруг ты все слышишь и понимаешь, а мне сейчас нужен собеседник. Ну а ты – лучший собеседник, ведь ответить не можешь. Знать бы только, сколько мне еще здесь с тобой находиться. Интересно, как зовут тебя? Я буду называть тебя – Тело. Кто ты, если не тело? Такой вот расклад, Тело. Сейчас откроется дверь, войдет доктор и заменит в твоей капельнице пакет с желтой жижей на пакет с красной. И мне укол, я, наконец, посплю. Слышишь, ключ в замке проворачивается? Спокойной ночи.
Глава вторая
Вот и утро. Ты все лежишь, Тело? Ну да, что тебе остается. Знаешь, чего больше всего я хочу? Даже не так: чего я всегда хочу с первых лет жизни и не могу получить? Объесться! Как следует объесться.
Из-за подобия рта на шее мне всегда приходилось есть очень маленькими кусочками. Я даже мороженое не успевал съесть полностью до того, как оно растает. А мне хотелось набить полный рот какой-нибудь вкуснятины и жевать, жевать, жевать. Эти маленькие ненавистные кусочки. Вообще, питаться небольшими порциями и тщательно пережевывать полезно, но будь она проклята, эта польза. Сколько помню, постоянно чувствовал себя голодным. Даже на праздники, когда стол был уставлен разной вкуснятиной, мне не светило получить удовольствие. Насыщение, когда ешь настолько медленно, приходит быстрее, чем успеваешь насладиться. Такой природы голод. Не потому, что организм требует еды. Поэтому ненавидел праздники и домашние застолья. Но куда больше меня выбешивали жующие с аппетитом люди. Особенно отец. Тот всегда ел огромными порциями и толком не пережевывал. Глотал, как пес. А у тебя, Тело, замечательный рот и зубы замечательные, твоим-то ртом да как следует покушать бы. Ты небось был любитель пожрать? Хотя, может, и нет, худоват.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
