и наблюдали за дедом с котом, с писком разбежались в разные стороны, спасаясь от падающих на них огурцов.
— Ясно. А ну, Мефодий с Фомой, выходи! Сколько раз говорил: чужое не брать? А вы опять за старое? Кто позволил чужой подарок к нам в дом тащить? Да ещё и за добровольно отданное выдавать? — сурово смотрел дед на двух мышек, выглядывающих из-под печки.
— Нам позволили! Сосед Микуша сам сказал: угощайтесь, не жалко! — пискнула одна из мышек.
— Ага, вот вы всю банку угощения и стащили! — хмыкнул в усы Пихто.
— Моя школа, — гордо выпятил рыжую грудь Кузьма.
— Пора серьёзно браться за ваше перевоспитание, — вздохнул дед. Поднял руку, нарисовал в воздухе круг, в нём что-то вспыхнуло, словно искорки от костра пробежались — и вот банка цела и вновь стоит на столе, полная огурцов. — Вернуть хозяину надо и больше чужого не брать. А то в следующий раз можно не только мышами обернуться, а и вовсе исчезнуть.
— Дедушка, — забрались по ножкам стола две мышки. Одна покрупнее, в панамке, другая со смешным хохолком на голове и в лаптях на задних лапках. — Нас-то расколдуй! Обещаем, что больше никогда без спроса ничего брать не будем!
— Да уж придётся, — улыбнулся в усы дед, — хотя, по-хорошему, надо бы вас наказать. И оставить мышами жить на недельку. Кузьма бы вас дрессировал наравне с другими.
— Не надо нас мышами. Мы честно теперь разрешения спрашивать будем! — пискнул Фомушка и спрятался за серую спину Мефодия.
— Ладно. Кузьма, тащи сметану, а я пока тесто раскатаю. А вы двое, — обратился дед к мышам, — печь затопите.
— Так-так-так… а зачем это вам моя сметана понадобилась? — взъерошил загривок кот. — Я не для того её берегу, чтобы кто-то другой ел!
— Мы не будем её есть, — погладил Кузеньку Пихто, — обмажем сметаной домовых, точнее, этих мышей, в которых они превратились, закатаем в тесто и на лопату, в печь. Заговор с воришек снимать.
— Ой-ёй-ёй… — завопили мыши, — не надо нас в печь! Мы больше не буде-е-е-ем!
— То есть, — облизнулся кот, глядя масляными глазами на мышей-домовых, — у нас будут пирожки с мясной начинкой! Муррр…
— Ты особо-то не радуйся. Знаю я, тоже по чужим амбарам ходишь. Как бы тебя перепекать не пришлось.
Кот обиженно скривил усы, спрыгнул со стола, шмыгнул в подпол и через минуту вернулся с крынкой, до краёв полной жирной сметаны.
Мыши, понуро опустив усы, покорно разрешили обмазать себя с ног до головы сметаной, присыпать солью и, словно начинку для пельмешек, и закатать в тесто.
Дед осторожно положил их на лопату и отправил хлебцы в печь. Через пару минут тесто подрумянилось и увеличилось в несколько раз. Пихто подхватил их на лопату и уложил на лавку, застеленную чистым полотенцем. Как только хлебцы чуть остыли, дед срезал верхушку и выпустил в мир улыбающихся Мефодия с Фомушкой.
До самого утра все веселились и радовались чудесному спасению домовых. Мефодий схватил банку с огурцами в охапку и понёс возвращать соседу соленья. Вот только заметил, что у соседа на столе книжка лежит с красочными картинками. Поставил банку на стол, а книжку себе под рубашку запрятал.
При этом честно спросив, можно ли взять. А вот то, что ответа не дождался, так на то уговора не было.
История двадцатая
Письмо Деду Морозу
— Что делаешь? — Кузьма заглянул через плечо домового. — Пишешь? Кому? Дай почитать! — протянул кот лапу к листку и тут же получил прихваткой по коготкам.
— Не трогай! — пробурчал Мефодий, прикрыв ладонью написанное. — Я Деду Морозу пишу. Я в этом году хорошо себя вёл, мне подарки положены!
— А то, что на дворе май, тебя не смущает? — Кузьма обошёл с другой стороны и попробовал захватить письмо коготком, высунув лапу из-под стола.
— Нет! В декабре уже поздно будет. Знаешь, сколько детей ему письма пишут? А моё придёт первое! Он его обязательно прочтёт и исполнит! — облизнул кончик пера домовой, отчего язык у него стал фиолетовым.
Кот наконец-то изловчился, схватил листки со стола и, хохоча, спрятался под лавку.
— Взрослый, а в сказки веришь, — съязвил он, на секунду высунул голову, показал язык и тотчас вновь скрылся из виду.
— Отдай, — полез домовой под лавку, — оно не для тебя!
— Не-а, — Кузьма выскочил из укрытия и ловко запрыгнул на полати. — Сейчас посмотрим, какие ты подарки желаешь.
Усевшись поудобнее, кот развернул письмо и начал с выражением читать.
— «Дорогой Дедушка Мороз! Пишет тебе домовой Мефодий, живущий за печкой в доме номер семь деревни Яблоневка. В этом году я хорошо себя вёл, слушался старших и научился многим интересным вещам», — Кузьма захохотал и, увернувшись от пролетевшей над его головой подушки, ехидно спросил: — А чего не написал, как переклеил названия варенья на банках? Когда без спроса съел всё малиновое?
— Я же этим никому не навредил, — запустил в кота вторую подушку Мефодий, — крыжовенное тоже очень полезно! Только его не ест никто. А варенью обидно!
— Ага, — кивнул кот, поудобнее усаживаясь на третьей прилетевшей к нему подушке, — а зачем ты накормил соседского петуха забродившей вишней? Он потом никому в дом войти не давал, пока ему три раза не прокукарекаешь, что свой.
— Зато он петь научился! А до этого каждое утро отмалчивался! — оправдывался Мефодий. — Так что я всем хорошо сделал. Теперь у старика Евстигнея живой будильник есть. Захочешь не проспишь!
— Ну-ну, — фыркнул кот и продолжил читать. — “В этом году я помогал всем, кто меня попросит, не прося ничего взамен”. А кто заставил меня ямки в огороде копать? А я всего-то попросил не говорить деду, что сметану съел.
— Это не считается, — парировал домовой, — это для совместной пользы! У бабы Маши тогда спина болела, а надо было редиску сажать! И потом, тебе за помощь ещё блюдце молока выдали!
— Ладно, этот случай считать не будем! — согласился Кузьма. — А вот…
— А что тут происходит? — раздался голос деда, и Пихто появился из сизого облачка посредине кухни. — Чего это вы тут расшумелись и подушками кидаетесь?
— А мы письмо Дедушке Морозу пишем! — спрыгнул с печи кот и начал ластиться к деду.
— Я пишу, — насупился домовой. — А он дразнится! Говорит, что Деда Мороза не существует. А кто тогда всем подарки дарит? Для кого ёлочку каждый год наряжают и зажигают большую свечу?
— Кто-кто… не знаю! Не видел. Они сами под ёлкой появляются! — пригладил усы кот.
— Деда! — перед Пихто возник Фомушка, готовый
