Китайцев Кутепов и впрямь недолюбливал — по мелочи, но это у него периодически проскальзывало.
Тем любопытнее мне показались последующие слова майора:
— Как известно, лучшее отделение вашего курса на каникулах отправится в Китай, — проговорил Дмитрий Валерьевич — самую малость, но все же скривившись на последнем слове. — Что ж, считаю своим долгом хотя бы вкратце обрисовать, с чем вы столкнетесь на чужбине…
За спиной преподавателя прямо в воздухе вдруг вспыхнула ярко-желтая надпись:
«Ну и на духа мне это? Лично я, по ходу, все каникулы в отчем имении проведу!»
«Ага! Лучше бы опять в картишки перекинулись!» — тут же появилась под ней другая.
Что касается картишек — это на прошлом занятии мы изучали салонный этикет и некоторые связанные с оным казусы. Особое внимание Кутепов уделил разоблачению карточных шулеров, как он утверждал, встречавшихся в среде купцов и мастеровых — и те, и другие, случалось, допускались в благородное общество, особенно в провинции.
А вот сами реплики были так называемой «беседой» — диалогом посвященных. Считалось, что те, кто в него не допущен, не могут видеть сообщений — преподавателей это тоже, якобы, касалось. Ну, не знаю — как-то уж очень подозрительно чат вдруг начинал сбоить, когда тому или иному ведущему занятие офицеру требовалось особое внимание класса…
Беседу для курса при помощи какого-то артефакта создали княжна Орлова с Инной Змаевич, еще в начале семестра — и с тех пор досужая болтовня на уроках стала у нас обычным делом. Завсегдатаями в чате, правда, были не так уж и многие. Изначально девицы-организаторы включили в число участников всех кадетов-первогодков, но кое-кто вскоре оттуда самовыпилился. Например, Ясухару — японец заявил, что мельтешение реплик мешает ему сосредоточиться на учебе. Некоторые другие сохранили свой допуск, но почти ничего в беседу не писали. Я, например, ограничился одним единственным — по существу, тестовым — сообщением. Так же поступила Тереза, а Воронцова, кажется, не снизошла до чатика курса вовсе.
А вот Маша Муравьева не оставалась в стороне почти ни от одного диалога. Вот и сейчас ее реплика высветилась третьей:
«Кому не интересно — его проблемы!»
Отмечу, что на первом сообщении значилась метка молодого графа Кутайсова, на втором — Инны Змаевич.
Ну да, один — «воронцовец», ему в эти каникулы Поднебесная точно не светит, другая — из отделения Ясухару, там шансы на приз тоже весьма невысоки. А вот Машкин интерес понятен: «жандармы», как я уже отмечал — безусловные лидеры командного зачета. Можно считать, одной ногой мы уже в Китае.
Провисев с дюжину секунд, сообщения одно за другим погасли — теперь их можно было прочесть лишь применив технику проявления скрытого. А Кутепов между тем продолжил:
— Поговорить о так называемой Поднебесной Империи нам с вами в любом случае предстояло — не сегодня, так в начале следующего семестра. Ну а раз есть повод — почему бы им не воспользоваться?
«Заметили, как Валерьич морщится при одном упоминании Китая? — бросил реплику “ясухаровец” Юдин. — Словно его вот-вот стошнит!»
«Так, вроде, есть с чего!» — отметилась в чате княжна Орлова.
«Говорю же: лучше бы карты раздал!» — повторилась Змаевич.
— Итак, что из себя представляет современный Китай? — задал тем временем вопрос майор — и сам же приступил к ответу: — Подданные Поднебесной видят свою страну в виде поддерживающих кровлю трех опорных колонн. Первая из оных — чиновничество, — возле учительского стола появилось объемное изображение азиата в красном длиннополом халате с широченными рукавами и черной бархатной шапочке, украшенной алой шелковой кистью. — Китайского чиновника — или, как их еще называют, мандарина — легко узнать по квадратной нашивке с изображением того или иного животного или духа на груди одеяния, — поведал нам Кутепов. — В зависимости от места обладателя в бюрократической пирамиде, сие может быть журавль, минотавроид, леопард, ковидла, цербероид, серая сколопендра, утка-мандаринка — кстати, получившая свое название именно в сей связи — а также уникорнис и, наконец, морской конек. Всего чиновничьих рангов девять, высшим считается первый — «журавли». Низшим — «морские коньки». Перед вами — чиновник весьма высокого, второго ранга, — кивнул Дмитрий Валерьевич на голограмму. — В Поднебесной такой мог бы занимать должность министра или губернатора провинции, а при военной специализации — носить звание генерал-майора.
На золотом квадрате на груди «нашего» чиновника красовался серебристый минотавроид.
«Любопытно: минотавроид круче и ковидлы, и серой сколопендры!» — заметила в чате Муравьева.
«А журавль — вообще вне конкуренции!» — вторила ей девица из отделения Воронцовой — как раз по фамилии Журавлева.
— Трудно сказать, по какому критерию китайцы ранжировали сии символы, и почему, например, цербероид оказался выше серой сколопендры, — словно прочел их реплики в чате Кутепов. Гм, преподы точно не видят беседу? Вот точно-точно?! — Там у них уклад особый, нам так сразу не понять… Просто примите сие к сведению и запомните. А покамест перейдем ко второму столпу китайского общества — триадам.
Рядом с изображением чиновника появилось еще одна фигура — человека, также облаченного в халат, но куда менее нарядный, чем у мандарина — серый — и не столь длинный. Головным убором новичку служила безыскусная круглая шапочка.
— Каждый одаренный китаец — если он не чиновник, не монах (о них мы поговорим чуть позже) и не близкий родственник императора — входит в ту или иную триаду. Некогда сие являлось формой преступной организации, но с тех пор, как в Поднебесной была введена единая присяга, исключающая всякую непокорность властям, триады стали одной из надежных опор государства. Свое название они получили благодаря внутренней структуре: сие всегда один начальник и двое подчиненных. У каждого из тех двоих, в свою очередь, имеется еще по паре ведомых — и так почти до бесконечности, сколько хватит народу. Основное занятие современных триад — ремесло и торговля, сродни промыслу наших купцов. Но помимо сего они еще занимаются шпионажем в пользу Поднебесной, а также разного рода деликатными операциями по заказу иностранных частных лиц и даже государств — разумеется, лишь при условии, что сие не идет вразрез с интересами Китая.
«Ага, а наша разведка купчин, конечно же, не использует!» — выдал в чате саркастический комментарий Кутайсов.
«Наши — благородные разведчики, а эти — презренные шпионы!» — написала в ответ княжна Орлова — признаться, я не понял, с иронией или всерьез.
«Мой батя так и говорит: каждый китайский торговец — шпион!» — заявил Гончаров.
«Да за кем им в твоей Вологде шпионить?» — насмешливо поинтересовалась Муравьева.
«А 18-й Вологодский ударный полк — что, уже не в счет?!»
«Так, давайте еще какие-нибудь секретные сведения здесь выдадим!» — где-то с этого момента обращать внимание на авторство реплик я уже перестал.
