Фамагусты, венецианской крепости на Кипре. Она уже несколько месяцев осаждалась турками и не получала никакой помощи. Последние подкрепления и припасы покойный Квирини доставил туда еще в январе. Когда у защитников совсем не осталось сил, они приняли предложение османов о сдаче. Первого августа над Фамагустой взвился белый флаг.
Командующий турок Лала Мустафа-паша гарантировал венецианцам неприкосновенность, однако стоило тем покинуть крепость, как началась резня. Перед шатром Лала Мустафы насыпали гору из отрезанных голов, а с начальника гарнизона, Марко Антонио Брагадино, содрали кожу живьем.
Узнав об этом, христиане воспылали жаждой мести и теперь, когда Веньер собрался покинуть «Лигу» (разумеется, он не имел на то полномочий, но старик, как шептались по углам его офицеры, совершенно тронулся умом), венецианцы своего командующего не поддержали.
Двумя венецианскими галеасами из шести, командовали родственники зверски замученного Брагадино. Они заявили Веньеру, что останутся сражаться с турками, а он пусть проваливает на все четыре стороны, но только сам по себе, без флота. Наконец, возымели силу и миротворческие увещевания Барбариго. Веньер, скрипя зубами, плюясь и бранясь, согласился остаться, дабы довести военную кампанию до конца.
Тем не менее, планы касательно будущего сражения пришлось пересмотреть. Еще не зная, где произойдет встреча с турецким флотом, военачальники «Лиги» утвердили следующую схему генерального сражения: левый фланг надлежит возглавить Барбариго, правый — Дориа, в центре с главными силами встанут дон Хуан, Веньер и Колонна, а резервом будет командовать Альваро де Басан.
Теперь же дон Хуан и Веньер не желали соседствовать друг с другом даже в сражении и после утомительных переговоров и согласований, стороны, наконец, пришли к компромиссу: Веньер останется с резервом, дон Альваро встанет в центре.
Детали собирались уточнить после обнаружения турок. Те не заставили себя ждать. Уже первого октября дозорная эскадра под командованием Жиля д’Андрада обнаружила турецкий флот в глубине Патрасского залива, в порту Лепанто.
Третьего октября христианский флот вышел в море и двинулся на юг, навстречу туркам.
Гассан пришел в отчаяние. Столько сил, жертв, и все впустую. Развалить «Лигу» не удалось. Мехмед-паша этот провал ему припомнит. Теперь венецианцу-ренегату оставалось одно: заслужить прощение доблестью в бою. И Гассан-реис, так и не разоблаченный христианами, ускакал в Лепанто, где его ждал пожалованный великим визирем галиот-калите.
7 октября, Патрасский залив
Край солнца только-только показался над, медленно проплывающей по левому борту, вершиной Малькантоне. На палубе еще темно.
— Анжело, — повернулся Барбариго к рулевому, — дальше от берега, здесь отмели.
Гребцы работали вполсилы. «Латерна», увлекаемая неторопливыми взмахами весел, вышла из тени мыса Скрофа, и Барбариго, приложил ладонь козырьком к глазам: ослепительный огненный диск неспешно поднимался над морем, расплескивая золото в утренней дымке, играя мириадами солнечных зайчиков в сонных волнах. Сверкающая дорожка убегала вдаль, словно всход в пепельное небо, медленно наливающееся синевой.
Тип адмиральской галеры, называемой так из-за больших фонарей-латерн на корме, а также имя собственное флагмана Агостино Барбариго.
— Если бы они нас сейчас встретили здесь, — недовольно проворчал Барбариго, — перетопили бы, как слепых котят.
— Галера по левому борту! — раздался крик впередсмотрящего.
Барбариго прищурился, всматриваясь.
— Это «Сан-Ионика» из сводного отряда ди Кардона. Испанцы.
— К нам идет, ваше превосходительство, — подошел к Барбариго капитан «Латерны» Федерико Нани, — и быстро. Не иначе, как нашли.
— Нашли… — прошептал командующий.
Венецианские галеры шли кильватерной колонной между увенчанным высокой горой островом Оксия и материком, стараясь держаться подальше от обоих берегов. Местные отмели морякам передовой баталии не слишком хорошо знакомы, а опытных лоцманов, которых можно было бы найти в Эпире, всех вырезали или принудили служить себе турки.
На простор Патрасского залива уже вышли «Богородица», «Воскресший Христос», «Благословенная» и «Святая Ефимия». Сорок восемь галер еще находились в проливе, а основные силы христианского флота только начинали огибать Оксию с севера. Барбариго, ожидавший прибытия разведки, приказал сбавить ход, и подтягивающиеся галеры начали выстраиваться фронтом на юго-восток.
— Федерико, видишь, вроде не одна?
— Да, похоже.
Пришлось подождать еще несколько минут, прежде чем Барбариго опознал вторую галеру, шедшую за кормой «Сан-Ионики». Ею оказалась венецианская «Санта-Магдалена», которой командовал его юный племянник Марино Контарини. Молодой человек рвался в бой и сам напросился в дозор.
Вдалеке маячили еще шесть приземистых силуэтов.
«Сан-Ионика» приближалась, и совсем скоро до ушей Барбариго донесся голос ее капитана, кричавшего в жестяной рупор:
— Агаряне!
Так христиане называли арабов (наряду с именем «сарацины»), а за ними и вообще всех мусульман. Арабы считались потомками наложницы Авраама Агарь, родившей ему сына Измаила.
Барбариго вздрогнул и, как ему показалось, побледнел. Как ни готовился он, как ни старался сохранить невозмутимость при встрече с неизбежным, но вот слово прозвучало, а он не смог совладать с собой. Он подумал, что все матросы, солдаты, даже гребцы в этот миг посмотрели на него и увидели страх в его глазах. Ему захотелось закричать, что нет никакого страха. Он воин и моряк, сражавшийся во множестве битв, он не боится, но гадкое чувство мимолетной слабины не покидало. Что-то в нем оборвалось после нелепой смерти Чезаре. Командующий взглянул на Нани. Федерико смотрел на восток, до белизны в костяшках пальцев стискивая рукоять меча. Барбариго оглянулся, скользнул взглядом по лицам матросов. Смотрят. На него смотрят, как он и предполагал. Нет, страха на его лице они не увидят. Он слишком стар, чтобы бояться. Будь османы хоть трижды непобедимыми…
— Как далеко?
— В шестнадцати милях к востоку! Видать еще затемно вышли из Лепанто!
— Дозорные? Сколько их? Заметили вас?
— Нет не дозорные! Весь флот! Две сотни галер!
— Господи Исусе, — прошептал Нани, — спаси и сохрани. Дай нам сил своротить эту глыбу, Господи. Отче наш, Сущий на небесах… Да святится имя твое…
— Федерико, — обратился к капитану командующий, — просигналить остальным: выстраиваем баталию.
Барбариго повернулся к офицерам.
— Господа, полагаю, через два часа мы вступим в сражение.
Еще в Игуменице разведка христиан донесла, что османы испытывают большую нехватку живой силы: моряков и солдат врага косила эпидемия лихорадки. Лазутчики сообщили, что турецкая пехота, посаженная на галеры, состоит из плохо обученных левантов, у которых огнестрельного оружия кот наплакал, да и пользоваться им они толком не умеют. Большинство вооружено луками. Галеры, якобы, недавней постройки. Из-за спешки в подготовке к Кипрской войне пустили на них плохо высушенный лес. А с артиллерией дела обстоят совсем худо.
Леванты — морская пехота османов.
Разумеется, эти сведения изрядно порадовали дона Хуана.
Не меньшее воодушевление царило в ставке Муэдзини Али. Паша Алжира, которому поручили ведение разведки (его пираты, как нельзя лучше подходили для подобных дел) сообщил, что у кафиров всего
