Но помимо небольшой дозы алкоголя в крови, компания являлась главным атрибутом, из-за чего он поведал это. Тихая кухня и яркий свет люстры, два человека сидящих друг перед другом, полное доверие и понимание. Дэн и его двоюродный брат, с которым он жил все это время. Человек, который знал всю эту историю с самого начала, наблюдал и слушал, как Дэн что-то рассказывал об Алисе. Именно брат оказался невольно выбранным собеседником по этой истории с самого начала и до самого ее конца.
С каждым его предложением, в эту замечательную ночь, его слова становились мягче, не такими острыми, какие были в начале. Он говорил свободно об Алисе и об их общении, прекрасно понимая, что все уже кончилось и завтра будет самой обычное, унылое утро. От этого и слышалась некая тоска в конце его слов. Жалости к этим воспоминаниям он не имел, делился он ими, чтобы их вес не остался только на нем. Жизнь его, как и раньше, шла дальше.
XIV – “Соприкосновение вселенных”
Прошел практически месяц с их последнего весомого разговора, настал июль. Началась самая превосходная пора лета, когда город, сгорая от жарких дней, оживает ночью, продолжая жить, пока солнце снова не поднимется из-за сказочного и неизвестного горизонта. В этот период лета ночи доставляют иные впечатления и воспоминания, остающиеся в памяти на длительный срок. Наслаждаясь летом, живется моментом, который не хочется отпускать из рук, мысли легки и воздушны от спокойствия, а находясь среди толп незнакомых людей, со своими жизнями, судьбами и историями чувствуется, как огромен и интересен этот мир. Души ночью наполняются воодушевленность для творения чего-либо. Вот и сегодня наступила подобная ночь.
На длинном проспекте, где-то в центре города, на котором ночью бывает весьма много гулящих, наслаждающихся темным временем суток и музыкой уличных музыкантов людей, среди прохожих гулял Дэн со своими друзьями под светом оранжевого освещения фонарных столбов всего города.
За пару часов до этого, он сидел в своей комнате и, как бы это было непривычно для него, держал небольшую книгу, сборник стихов, найденный на нижних полках шкафа его комнаты. В мыслях мелькали какие-то слова, рифмы во время чтения, все это были отголоски того, что нравилось Алисе, но Дэн пытался не ассоциировать их с ней, считал, что это игра его сознания, смешивающее все, что хоть как-то было связанно с ней. Дэн сидел на полу, согнув ноги в коленях, между ними и держа книгу, а спиной он опирался на кровать. Настольный светильник стоял на краю тумбы возле кровати и являлся единственным источником света во время его одинокой идиллии. Когда я вошел, там был легкий беспорядок, некоторые вещи весели на спинке стула, а некоторые лежали на самой кровати. Читал он увлеченно, но брови были непривычно согнуты. Пригласив его присоединиться к нам, он так же окинул меня этим взглядом, а закончив, обратно окунулся в стихи, не дожидаясь пока я удалюсь. Что-то было тяжелое в этом.
К одиннадцати часам, мы присоединились к еще четырем парням и отправились на прогулку. Со стороны Дэн, со своим взглядом, выглядел серьезно. Кажется, это и был взгляд того человека, который проживает ночную грусть. Задумчивый взгляд, но на деле, совершенно ни о чем не думающий. Четко подобранные слова в нужный момент, чтобы доставлять больше удовольствие друзьям своими остроумными шутками. Все это и говорило, что Дэн перенес много дум в полнейшем одиночестве. Но в этот вечер, у него была и своя странность, помимо этой. Так сказать проблески другого настроения, воодушевляющегося от окружающей атмосферы. Иногда Дэн не участвовал в разговорах, ничего не говорил, а просто отставал от остальных и, как зачарованный, рассматривая все по сторонам. Смотрел на здания, на яркие витрины магазинов и ресторанов, на их огни, порой засматривался на мимо проходящих девушек и редко поднимал голову в надежде увидеть звезды, но их было не видно из-за, и без того прекрасного, света фонарей. Наверно, в те минуты в его голове играла какая-то не грустная, но и не самая веселая, мелодия. Наверно, напевалась та самая мелодия скрипки с пианино со страницы Алисы, безмерно понравившаяся Дэну.
Думал он именно о том, что если не замечать всей окружающей красоты, этих маленьких чудес, от которых бывает тепло на душе, то значит быть не в полной мере счастливым. Если пребывая в каком-либо состоянии духа не видеть, даже не пытаться как-то заметить, не только обычной красоты мира, а даже красоты в музыке, в словах книг, красках картин и, наконец, в самих создателях этих чудес – людях, значит не иметь настоящего залога счастья внутри себя. Счастье – это временное чувство и только то, чем наполнен человек решает, когда оно появится и насколько долго проживет внутри него. Всегда нужно искать красоту, свое чудо, чтобы оно стало счастьем. Но счастье может постигнуть и без этого, только оно будет односторонним, и скоро станет такой же повседневностью.
Но самым большим волшебством, которое и являлось одной из главных причин переписок Дэна, это ночная перемена людей, когда другие уже спят. Для примера возьмем парня и девушку, пару, живущую вместе. Представьте, что между ними в течение дня произошла ссора без явной причины, просто от непонимания, по глупости. К ночи они сидят каждый в своем углу, с одной стороны, обиженные острыми словами, а с другой, стыдясь тому, как виноваты и жалея, что не померились днем, когда все только начиналось. И вот вообразите, что кто-то, достигнув этой ночной точки, когда и слова всегда подберутся и даже без слов все выйдет, наливает пару кружек чая, садится рядом с родным человеком, и они вместе употребляют напиток в тишине спящей квартиры. А ведь днем была злость, обида, логичность, правда, а сейчас – чувства, душевность, любовь. Ночью другая связь между людьми, и неважно, что происходит между ними днем. И молчание их будет недолгим, затрагивается какая-то тема, затем другая. Сонные улыбки, негромкий смех и разговоры под мерцанием звезд, притягивающие с совсем другой силой. Никаких дневных мыслей, все это только в этот миг, а далее добрый сон, в ожидании следующей ночи. В этом и есть волшебство.
Стоя на крыше, было хорошо и грустно одновременно. Хорошо, потому что теплый ветер в волосах давал ощущение полета и охлаждал тело, темные краски не утомляли глаза, а звуки ласкали слух. Хотелось что-то делать, чтобы наполнить свою жизнь еще большими тонами. А грустно было, потому что
