это вижу. Ты считаешь, что…
— Мой ошейник? – тихо переспросила Сахана, закипая. – Это – твой ошейник, – резко выдохнула она, поражаясь своей дерзости.
— Сахана, – предупреждающе поднял ладонь Алкид.
— Я просто очень хочу знать, зачем это нужно? На случай побега в лес? Чтобы пока я сижу там по пояс в снегу синяя от мороза, без умения отгонять волков, все белки видели, что я твоя рабыня? – понижая тон спросила она, пытаясь иронизировать. – Здесь некуда бежать, негде скрыться, все знают, кто я! Я веду себя так, как ты хочешь, но продолжаю ходить в этой мерзкой железяке с твоим именем!
Она отскочила подальше от мужчины, на случай если вызвала его гнев, но он легко преодолел это расстояние и ласково взял ее лицо в свои руки, заставляя поднять на него взгляд.
— Тише, моя хорошая. Ты права, это ничего не меняет. Мне просто нравится видеть на тебе знак подтверждения того, что ты моя каждый раз, когда я на тебя смотрю. Учитывая специфику наших отношений, моего желания должно быть достаточно, не так ли?
Он склонился к ней и коснулся губами губ. Поцелуй был жестким и волнующим, тело Саханы тут же предательски расслабилось в его руках.
— Ты нарочно меня отвлекаешь, – тихо прошептала она, вставала на цыпочки и целуя его в шею, его руки впились в ее талию, притягивая женщину еще ближе.
— Подожди разжигать во мне огонь, я могу овладеть тобой, так и не сказав того, что хотел, – Алкид спустил ее платье с одного плеча и добрался до нежной груди рукой.
Сахана игриво оттолкнула его и сделала шаг назад.
— Тогда я слушаю.
Алкид расстегнул ошейник рабыни, что первый раз произошло при свете дня. Она определенно видела, что он не пользовался ключом. Это было странно, конечно. Сахана даже подумала при случае спросить, каким образом работает замок.
— Ты можешь его больше не носить, – сказал он.
— Я чувствую, что за этим последует какое-то «но», – заметила женщина.
— Ты права, – вздохнул он, ловя ее руку и снова притягивая к себе. – Вместо ошейника ты будешь носить это, – он надел ожерелье ей на шею.
— Оно намного легче и красивее, – отметила Сахана. – И не выглядит так… – слово так и не нашлось, но лицо женщины изобразило отвращение.
— При этом достаточно прочное, чтобы я мог посадить тебя на цепь, если захочу. И ты не сможешь снять его сама.
— Тебе с детства хотелось посадить кого-то на цепь или это началось в зрелом возрасте? – Сахана нервничала от подобных разговоров, так что дала волю своему чувству юмора.
— Я просто не исключаю такой возможности. Ты должна понимать, что это знак моей власти над тобой, просто не настолько очевидный, как был до этого.
Сахана провела руками по металлическим звеньям нового ошейника, потрогала хитрый замок, затем убедилась, что ожерелье нельзя снять через голову.
— Все мы идем на компромиссы друг с другом и даже сами с собой, – наконец сказала она. – Теперь я думаю, что новость хорошая, а не сомнительная. Мне нравится эта вещь, я еще не смирилась с тем, что ты мной владеешь, но помню, как ты обещал запаять на мне железный ошейник и вставить в ухо какую-то серьгу с биркой, как у собаки.
Алкид вспомнил и рассмеялся от этих воспоминаний как от нелепости. Он и не собирался ничего такого делать. В тот момент ему казалось не лишним сгустить краски. Хотя как знать, что было бы, поведи она себя по-другому. Девушка удивила своей покорностью и тем, как она приняла новую жизнь, поэтому ей не пришлось столкнуться с его недовольством. Себя он знал достаточно хорошо, чтобы признать – ей очень повезло с характером. Его смех резко оборвался, а глаза самодовольно и хитро вспыхнули.
— Кстати, о серьгах с бирками, – на полном серьезе начал он и ухмыльнулся, увидев тень страха в зеленых глазах рабыни. – Я знаю, что женщины любят вешать на себя всякое такое, вот купил в городе на случай, если бы ты расстроилась из-за ожерелья.
Сахана приняла из его рук длинные сережки в виде капель разной формы, сцепленных между собой.
— Я надеюсь, что на них нигде не написано твое имя? – пряча довольную улыбку проговорила она, подходя к зеркалу и примеряя их.
— Нет, но, если для тебя важно, могу попросить ювелира исправить это, – Алкид подошел к ней сзади, любуясь ее изящной шеей, длинными волосами. – Это просто подарок. Я знал, что они сделают твою красоту еще ярче.
Его руки обвили ее, мягко сжимая грудь. Он расстегнул платье и спустил его с плеч, затем сжал соски через тонкую ткань лифа. Сахана видела в зеркало, что он делает с ней и таяла от нахлынувшего желания.
— Только посмотри на себя, – шептал мужчина. –Твои глаза сияют, твои стоны сводят меня с ума.
Алкид откинул волосы с ее шеи и впился губами. Чтобы сохранить равновесие, Сахана оперлась о столик перед зеркалом руками и Алкид тут же наклонил ее на него. Его рука легла ей на затылок, затем скользнула по позвоночнику вниз к пояснице, заставляя прогнуться. Коленом он расставил ей шире ноги, а рукой скользнул между них, лаская прямо через одежду. Сахана сладко стонала, прогибаясь ему навстречу, терлась и прижималась.
— Закрой дверь, – попросила она. –Сюда может кто-нибудь зайти.
— Никто не зайдет, – Алкид не желал отрываться от нее.
— Пациенты всегда будто ждут самого неудачного момента, – возразила она.
— Никто не войдет в этот дом, пока я не захочу, – его рука легла ей на спину, призывая не шевелиться.
— Я не хочу, чтобы нас застали так, – жалобно попросила Сахана.
— Стой, как я поставил, и не меняй положение, – велел мужчина, уступая ее просьбе. И отошел запереть дверь на засов.
Сахана стояла в той же позе, когда он снова приблизился.
— Теперь точно никто не помешает мне взять тебя, – шепнул он ей на ухо, снова приникая губами к шее обжигая ее там жарким жалящим поцелуем.
Алкид обнажил ее грудь, задрал платье, освободил ее ягодицы от одежды, а затем потянул за цепочку ожерелья, заставляя женщину нагнуться ниже. Сахана часто дышала, ожидая, когда он проникнет в нее, и это
