и одного взгляда хватало.
Тильдушка побледнела:
— Что-о?! Ты что сказала, ведьма! Ну смотри, если это было заклинание — конец тебе. В миг вылетишь из Академии, не успев в нее попасть.
Или ты не знаешь, что у нас запрещено применение заклинаний третьего уровня?
А вот тут струхнула и я. Про запрещение знать не знала, откуда мне. Что ж это выходит-то… Сердце у меня замерло. Если отсюда и правда выгонят, то куда ж мне деваться?
Ох и страшно мне стало… Но виду я, конечно, не показала. Не привыкла бояться да сдаваться. Прищурилась я:
— Ну, это еще доказать надо, про заклинанье-то. Третьего уровня, говоришь? А с чего ты взяла, что мой “спотыкач” третьего. Да его любая ведьмочка с малолетства знает.
Тильдочка побледнела еще сильнее и широко раскрытыми глазами посмотрела на Вилку, которая сжала губы и засверкала темными глазами из-под насупленных бровей:
— Ты что же думаешь, ведьма, что в Боевой Академии нет нормальных магистров? Определят, не сомневайся.
И отправят тебя, куда нужно. К ведьмам твоим отправят.
А нам тут ведьмы не нужны!
Вилка вздернула нос и отвернулась:
— Пошли, Тильдушка. Вот прямо сейчас и доложим магистру Сатвалу, что творится на вверенной его попечительству территории.
Я выдохнула. Светлая мать, они к дядьке Симеону пойдут жаловаться. Не к ректору. Не к Сандру Огненному…
Но вот дойдут ли?
Я с сомнением посмотрела на адепток, уже успевших повернуть за угол.
А странно как действует мой спотыкач на Тильду эту. Другая бы давно уж пару раз зарылась носом в проросшую траву, а я ничего такого не слышу.
Я нахмурилась. Как так-то? Заклинание подкачало, выходит. Ну не-ет… С малолетства я его знаю, и никогда оно не подводило. Вон, мальчишек деревенских не раз им награждала. А нечего за косу дергать. Быстро отвадила.
— Ну ты, ведьмочка, даешь, — я скорее повернулась и увидела вполне себе здорового, пришедшего в себя принца. Правда, стоял он как-то странно, согнувшись и держался за живот.
Светлая мать… Ну что с ним теперь такое-то! Не выдающийся адепт пятого курса, а ходячее недоразумение какое-то.
Но тут этот принц поднял голову, и я увидела, что он хохочет во весь рот. Хохочет и даже слезы текут по его вот явно княжескому, аристократическому-то лицу. Куда только бледность девалась. Ну да. Тут, на воздухе пауков нету.
А вот что его так раззадорило-то?
Я еще больше нахмурилась, но уж больно этот Ник смеялся заразительно. Я и сама не выдержала, и тоже рассмеялась.
“Смешинка в рот попала”, так, бывало, бабушка говорила.
Даже не помню, когда я так смеялась. Но наконец Никос успокоился, а вслед за ним и я.
— Ну, давай знакомится, ведьмочка. Никос. Для друзей — просто Ник. И он протянул мне руку.
Я заколебалась на минутку. Посмотрела принцу во все еще смеющиеся глаза, и решительно подала свою. Ладонь-то у меня не очень чистая, но принц даже внимания на это не обратил.
— Ведяна, — сказала я. — Для друзей, ну и для всех остальных — Ведяна.
Принц хмыкнул и пожал мне руку:
— Ну что ж, Ведяна. Давно я так не смеялся. Не помню, когда видел Тильду такой.
Ты, можно сказать, меня спасла. За мной должок, — и этот нахал подмигнул мне.
— Ладно, мне пора. С остальным поможет Лаврик. Да и фамильяру твоему хватит бездельничать.
И Никос Ланьери, для друзей просто Ник, стремительно скрылся за углом, махнув мне на прощанье рукой.
Я смотрела ему вслед широко раскрытыми глазами. Это он про что? Когда я его спасла-то. Или он про пауков? Просто Ник… Получается, он теперь мой друг?
Я посмотрела на свою ладонь, которую он пожал. Надо же, не погнушался. Друг… У меня никогда не было друзей, парней-то. Так, по малолетству бегали вместе. А как в возраст стала входить, так от них только подальше держалась. В селе ведь как? С четырнадцати лет у нас невестятся уже. И хоть я жила с бабулей на окраине леса, да и ведьмочкой была, парней-то это совсем не смущало.
Наоборот. С пятнадцати лет я совсем перестала в село ходить. С того самого случая, когда Тимошка прижал вдруг меня к стене и зашарил своими грязными и потными руками у меня под юбками.
Я-то тогда вся будто замерла, а потом вдруг что-то взорвалось внутри и здорового парня отнесло в сторону.
Вернулась я домой, бабуле все рассказала. Бабуля нахмурилась, сверкнула черными очами своими и напрочь запретила мне в село ходить. А потом долго сидела, задумавшись.
Ну, хватит уж воспоминаний. Дел еще невпроворот.
Я вздохнула, отряхнула волосы и пошла в дом. Вот странно как-то все. Заклинание мое не сработало. Это уж я поняла.
Но может, оно и к лучшему. А то вдруг и правда, отчислили бы из Академии?
Хоть я в нее и не поступала, но вот жилье выделили же.
Королевишны эти местные… Вот зачем, спрашивается, их к домику понесло? И тут я вспомнила, что Тильда-то говорила, мол, она видела, как он сюда пошел.
Ведь это про Никоса, точно! То-то она покраснела как маков цвет, когда я сказала, что он пауков гоняет.
Вот оно что…
Нет, все равно я ничего не понимаю!
И, кстати, где Лаврик-то?
Глава 22
Неужели он все еще за домом, порядок наводит и даже не вышел проводить своего кумира-то, Никоса? И только я завернула за угол, как гостевой браслет на моей левой руке замигал ярким красным светом. Вот прямо как огонь самый настоящий. Да только жарко от этого огня совсем не было.
Вот же дядька Симеон! Дать-то браслет мне дал, на руку надел, можно сказать, а что к чему не объяснил.
Ну, сияет он, мигает красным. И что? Делать-то мне что? Не понимаю, что означает сигнал этот. Нет, тут без Лаврика не разберешься.
— Лаври-ик! — крикнула я поскорее. Вот плохо, когда попадешь в чужое место да никто тебе ничего толком не объяснит.
Лаврик выскочил как очумелый. Причем вовсе не из-за дома, куда он сразу побежал, а из самых-то дверей. Глаза у него сияли. Да и сам он сиял как начищенный пятак. Надо же, как труд физический действует на адептов Боевой академии-то.
Правда, при виде меня глаза эти померкли чуток. А потом парнишка и вовсе глаза отвел.
С чего бы это вдруг? Прямо вот интересно мне стало.
Ладно, и с
