совершенно не стесняясь себе этого позволять, лишь бы они были мёртвыми и не причиняли мне боль. Именно мёртвые глаза позволяли мне на них так долго смотреть. У меня не было страха перед ними, ведь это была просто оболочка или же фон, что остался после смерти этой женщины. Главная же часть была убита вместе с хозяином глаз, что позволяло мне так просто на них смотреть. Безусловно, читающий мог возразить, и напомнить мне об услугах интернета, что я мог просто загуглить большие и крупные снимки настоящих глаз людей и смотреть на них, но это не то… Конечно, я не отрицаю, что на них, в отличие от настоящих глаз живого человека, я могу спокойно смотреть. Но это не глаза человека, который может стоять передо мной или лежать передо мной, это просто фотография. Как я уже писал до этого, лёжа рядом с трупом было присутствие, что передо мной лежит живой человек, тело которого ему уже не принадлежит. Поэтому не было ощущения того, что меня пытаются надурить, когда я смотрю в глаза этой женщины, так как я знаю наверняка, что передо мной некогда живой человек.
Когда я опомнился и понял, чем я занимался всё это время, то я почувствовал острую боль в руке. Я на протяжении часа, опираясь на руку, подвис над мёртвым подо мной человеком. От сильной боли и усталости я просто приподнялся и сел на трупе, размышляя о насущном. Вдруг я осознал, что за все события, что происходили последние несколько дней, я так толком и не понял, как выглядела мой жертва. Мне стало особенно горестно и стыдно, что я, убивая человека, даже толком и не рассмотрел её внешность. Подо мной лежала женщина лет 30. С её лица еще не успела сойти та молодость, которая присуща людям лет в 20, но и при этом на лице было некое отображение взрослого человека. Причёска на её голове представляла из себя большую кудрявую копну золотистых волос. Не столь сильно похожу на афру, сколько на её уменьшенное подобие. Такие причёски были популярны в 90 – х или каком там году, я понятия не имею. Удивительно видеть нечто подобное в наше время. Печально осознавать, что я убил такую редкость. Не часто увидишь на улице блондинку с зелёными глазами. Нос был маленький и худой, а глаза на его фоне были просто огромными. Ранее, как могу представить, они были большими и настолько пленительными, что просто моментально охватывали мой разум, но сейчас на лице лишь застыла гримаса разочарования и удивления. Рост женщины был небольшой, на ней была одета простенькая сиреневая кофта и бежевые брюки. Судя по одежде, она была не из самой богатой семьи. Один лишь взгляд на её пальцы, и на моё сердце будто повесили груз в 100 килограмм. На безымянном пальце было одето кольцо, на её маленьких пальцах было довольно трудно заметить его. Её лицо было бледным и худым, кожа словно была силой натянута на череп. У неё были довольно большие скулы, а взгляд, несмотря на застывшую форму, выглядел очень наивно и доброжелательно. Уж кто-кто, а этот человек точно не заслуживал смерти. Никто не заслуживает смерти, так или иначе, но что оставалось мне?
Проговорил я, и мой живот резко проурчал. Время на часах показывало два часа дня. Я должен был поесть. Плохой сон компенсировал голод, а потому мне хотелось есть особенно сильно. Я встал с трупа и направился на кухню. Пока я нарезал себе бутерброды, внутри стало вновь урчать. Но урчал уже далеко не живот, а моя душа. В том же месте, где обычно во мне загорался огонь идеи. Мне стало как-то… тоскливо? Я вспомнил о том, как прекрасно было просто смотреть в чьи-то глаза и ни о чём не переживать, когда смотришь в чью-то душу. Но у неё души-то нет!
…
Я чувствовал какое-то опустошение внутри себя. Словно с каждой минутой на кухне в одиночестве мне становилось всё хуже и хуже, словно в желудки образуется дыра, и она становится всё больше и больше, и больше. Словно я не ел и не пил два, а то и больше дней. Мне не нужно было быть отличником, чтобы понять, что происходит. Я схватил стул и стол, и потащил его на вход у двери. Благо окон там не было, и никто бы не смог заметить, чем я занимаюсь. Стол был довольно маленьким и лёгким, так что я мог преспокойно пронести их в коридор, держа в двух руках и стол, и стул. Чтоб наверняка, я запер все двери других комнат, в которых были окна. Чтобы хоть кому-то увидеть в этих окнах мои занятия пришлось бы залезать прямо на территорию дома. Но вариант, что такое может произойти, я не исключал. Посмотрев на труп, я вспомнил, что именно мне хотелось сделать. Сбегав на кухню за еще одним, я поставил его рядом с трупом. После чего поднял труп и посадил его за стул, затем сам сел за стул напротив. Я стал поедать пищу, сидя прямо напротив трупа, и смотря ей только в глаза. Для просмотра её глаз, мне не нужно было концентрироваться на еде или смотреть на то, как я это делаю. Почти все мои действия уже так часто были повторены и отточены, что я мог делать это хоть с закрытыми глазами. Стало скучновато, и я решил, что будет лучше поставить рядом с нами телевизор, чтобы создать такую иллюзию классического ужина на свидании или же на завтраке вместе со своей женой, кому что ближе конечно. Поставив телевизор рядом, я включил его. На заднем плане стали доноситься различные голоса. Я не обращал на них внимания до поры до времени, пока в голову не занесло очередную спонтанную идею. Я должен переключить на новостной канал нашего города. Тогда я был уверен, что новости о моём поступки расползлись по всем сми и телеканалам нашего города. Именно поэтому я вообще не включал телефон без надобности, а мысль о переключении на этот канал повергла меня в истерику. По спине пробежали мурашки – я боялся правды.
Но очередная навязчивая мысль проникла во все мои мыслительные процессы и не отстала от меня, пока я всё же не переключил на этот канал. Там рассказывали о происшествие в районе этого дома. Было заявлено, что такого-то числа пропала женщина, мать двоих детей, 32 года, живёт в городе. Судя