Боль металась в голове теннисным мячиком. Отскакивала от одного виска к другому, от затылка ко лбу и вновь возвращалась к вискам.
На уши давила плотная тишина. Катю захлестнул ужас: «Может, я оглохла?!»
Она повернулась на спину, согнула в коленях ноги. Под ней зашуршало, хрустко сломалась сухая ветка. Катя обрадовано вздохнула — слышит!
Она оперлась на руки и осторожно села. Мячик боли в голове заметался сильнее. Перед глазами вспыхивали яркие снопы серебристых искр. Но руки и ноги, кажется, работали. Резкой боли она в них не чувствовала.
Катя посмотрела вверх — над ней в высоте раскинулся неровный круг белесого серого неба. Она поняла, что угодила в довольно глубокую яму, к счастью с пологими краями.
«Допартизанилась, — ехидно укололо ее сознание, — вот и выбирайся из этой передряги как хочешь!»
Глава 9
КАТЯ
«А вот и выберусь!» — огрызнулась Катя и осторожно дотронулась до головы. Ладонь легла на огромную шишку на лбу. Кожу нещадно засаднило, пальцы стали липкими: «Кровь! Ободрала, наверное!»
Катя прикоснулась к щеке и тихо застонала: под пальцами была глубокая длинная царапина. «А вдруг шрам останется!» — испугалась она. От обиды жутко хотелось плакать.
Она ощупала карманы: смартфон и фонарик оказались целы.
Ничего, выберется как-нибудь! Катя попыталась встать на ноги, но от головокружения затошнило, и она опустилась на колени.
«Возможно, сотрясение мозга, придется ползком из леса выбираться. — Она стала осторожно передвигаться вверх по склону. — Главное, из ямы выползти, а там придумаю что-нибудь!»
***
Максим
19 августа 2020 года, среда
«Зенит» выигрывал. Максим напряженно следил за действиями, разворачивающимися на футбольном поле. Любимая команда сегодня явно была в ударе. Он бросил напряженный взгляд на настенные часы: до окончания матча оставались считанные минуты.
Вдруг на кресле нежной мелодией запел сотовый. Максим вздрогнул. Эта мелодия поставлена только на один номер в его телефоне — номер Кати.
Он порывисто схватил сотовый и нажал кнопку приема вызова. В ухо полетели мерные всхлипывания. «Что случилось? — озадачился Максим. — Молчит и плачет!»
— Это ты, Кать? — на всякий случай уточнил он. — Почему молчишь? И плачешь почему?
В трубке шмыгнули носом и сбивчиво заговорили — горячо, виновато, отчаянно:
— Максим, я в яму упала, но мне кое-как удалось выползти! А дальше никак — голова кружится! Ты можешь приехать, забрать меня? Пожалуйста, мне больше некого попросить!
— Ты где? — оторопел он, прижимая телефон к уху и стараясь влезть в джинсы.
— На краю леса, возле лесопилки. Недалеко от грунтовой дороги по направлению к трассе. Точнее не знаю — плохо видно!
— Жди! Телефон из рук не выпускай, слышишь?! Ты поняла?
Максим щелкнул пультом телевизора и опрометью кинулся во двор.
Через несколько минут золотистое «Рено» на предельной скорости уже мчалось по пустынной трассе к Порецкому.
***
Максим устало прислонился к дереву. Полчаса искал Катю — результат нулевой!
— О чем думал, выбегая из дома в одной футболке и легких летних туфлях?! Совсем спятил! — Максим поежился. Туфли промокли от ночной росы и скользили, гляди того навернешься и сам в яму угодишь!
Максим надеялся найти Катю по голосу, но она отказалась кричать. Мало ли, кто на ее голос выйти может! Ну и что ему делать?!
Почему Катя не спала в своей постели, а оказалась ночью возле лесопилки? Что ей там было надо? Ему бы только найти ее, он тогда из нее всю душу вытрясет, пока Катя ему всей правды не расскажет!
Максим вдруг устыдился своей мысли: «О чем это я? — сердце его тоскливо сжалось. — Столько времени мечтал о ней, а сам злюсь, душу собрался вытрясти!»
Максим зябко повел плечами — промокшая от пота футболка неприятно холодила тело. Он все-таки поскользнулся и потянул ногу. Несильно, но довольно чувствительно!
Внезапно в телефоне запела мелодия Катиного вызова:
— У меня же фонарик есть! Я буду светить тебе, — возбужденно проговорила она и отключилась.
Максим выругался. Он полчаса метался как угорелый, и толку никакого, а она, видите ли, только что про фонарик сообразила!
Он огляделся — огонек нигде не мелькал.
Максим дошел по кромке леса до лесопилки, но света от фонарика нигде не заметил. Уныло повернул назад к трассе. От беспрестанного вглядывания в лесную темно-серую муть глаза нещадно ломили и слезились. И вдруг ему почудилось, что справа от грунтовки в глубине леса мелькнула звездочка и пропала.
Максим закрыл глаза, расслабился. Через минуту открыл их снова. От радости сердце поскакало бешеным галопом: «Вот она, звездочка! Видно слабо, но не гаснет, — четко фиксировало сознание, — и Катю я сейчас найду! Зря, что ли, три года спортивным ориентированием занимался».
Сначала Максим шел быстро и осторожно, а потом побежал. Вопрос, что будет, если упадет, не приходил ему в голову. Фонарик светил совсем близко!
— Кать, крикни хотя бы негромко или скажи что-нибудь. Я по голосу быстрее определю, где ты! — быстро проговорил он в сотовый.
— Я тут, возле дерева, сижу, — луч фонарика ослепил его.
— Нашлась! — Максим подбежал к дереву и опустился на корточки рядом с Катей. Его сердце устало и радостно колотилось о ребра.
Он с трудом отдышался и прошептал:
— Убери фонарик, а то я ослепну, — и прикрыл глаза ладонью.
Они сидели рядом в ночной тишине и молчали. Максим безотчетно привлек ее к себе и прильнул к губам. Он ничего не мог с собой поделать, совсем ничего. Видно, от неожиданности Катя не сопротивлялась. Максим страстно целовал ее сухие, холодные губы, лицо с прилипшими соринками, мокрые глаза. Ни одну женщину до этого он не целовал с таким упоением.
Катя вдруг дернулась и прошептала:
— Прошу тебя, хватит! — она со стоном отвернулась.
Максим сглотнул комок обиды: могла и не отворачиваться! Он встал, подхватил ее на руки и понес, осторожно ступая.
— За шею обними меня, а то неудобно, — попросил Максим.
Обида постепенно улеглась. «Сам виноват, не сдержался! — корил себя в душе Максим. — Ей ни до чего, в яму упала, с трудом выбралась. Идти не может, голову ушибла!»
Наконец он вынес ее на грунтовую дорогу:
— Подожди меня здесь. Я схожу за машиной и отвезу тебя домой.
— Нет! — Катя с отчаянием посмотрела на него. Она порылась в кармане и протянула Максиму ключи. — Лучше на моей «семерке», пожалуйста!
